Сегодня я начинаю публиковать свой текст, посвящённый "отречению" Николая II.

Здесь - только начало; а весь текст - см. в разделе "Новые Домарки".

"Чудесное отречение"

«…Революции происходят не тогда, когда народу тяжело. Тогда он молится. А когда он переходит «в облегчение»… В «облегчении» он преображается из человека в свинью, и тогда «бьет посуду», «гадит хлев», «зажигает дом». Это революция.

Умиравшие от голоду крестьяне просили отслужить молебен. Но студенты на казенной стипендии, естественно, волнуются…» (В.В. Розанов)

«…Люди никогда не восстают против тирании, но всегда – против власти слабеющей и колеблющейся…

Люди, которые по-настоящему угнетены, никогда не поднимутся на бунт, и если бы революции вырастали из народного недовольства, они бы случились гораздо раньше, когда дела обстояли еще хуже. Но в том-то и дело, что тираны процветают, а кресла трещат под их преемниками, у которых вроде бы самые благие намерения…» (С.Н. Паркинсон)

   Ключевым вопросом в «деле» отречения Николая II является вопрос: а было ли оно?[1]

   Вроде бы тут «всё давно ясно». Однако погружаясь в тему, читая и перечитывая «воспоминания» мемуаристов-свидетелей, то и дело сталкиваешься с явными нестыковками и противоречиями в «показаниях»; причём такими нестыковками и противоречиями, которые не могут быть вызваны «субъективным» восприятием или элементарной «забывчивостью»; хотя, вот, и «провалы в памяти», тоже имеющие место тут с пугающей периодичностью, сами по себе становятся весьма любопытными.

   Как говорится, чем дальше в лес «истории отречения», тем всё становится «чудесатее и чудесатее» (выражение Алисы).

   Впрочем, на первое «чудо в решете» мы наталкиваемся здесь почти сразу, – я имею в виду те «документы», которые сегодня выдаются за «подлинники» «отречения» Николая II, – однако, при первом же рассмотрении, очевидно, что это банальная липа (подробнее об этом чуть позже).

   Значит, «отречения» не было? Если «документы» о нём – явно липовые, такие, какие ни один уважающий себя сегодня нотариус даже не примет к рассмотрению.

   Однако, с другой стороны, мы, вроде бы, сталкивается с тем «фактом», что Николай II, после своего «отречения», ведёт себя так, как будто он, действительно, «отрёкся». И как это объяснить?

   Я, в этом своём тексте, постараюсь это «противоречие» довольно просто объяснить.

   Но прежде чем приступить, собственно, к данному объяснению, разложу по хронологическим полочкам события-чудеса предшествующие, непосредственно, «ситуации отречения».

   Первой ступенью «февральского» переворота, его, скажем так, спусковым крючком, первым актом раскручивания его сценария, является убийство Распутина.

   Об убийстве Распутина я уже писал[2] и, полагаю, ещё кое-какие интересные вещи и размышления напишу ещё, дополнительно, отдельно; здесь же ограничусь лишь констатацией того, что Распутин так или иначе мешал заговорщикам хотя бы потому, что мог «негативно» повлиять на «ситуацию отречения» и помешать заговорщикам вынудить Николая II отречься, – и без того осложняя им данную «проблемную ситуацию».

   Пусть Григорий Распутин и играл, в действительности, много-много меньшую роль в принятии Николаем II своих решений, нежели ему, Распутину, приписывалось и приписывается, но, тем не менее, свою лепту в отказ Николая II на требование заговорщиков «отречься» «старец Григорий» внести вполне мог.

   Английская разведка, которая провернула данный акт («убийство Распутина»), обставившись местными «элитными» марионетками (Юсуповым, в.к. Дмитрием Павловичем и Пуришкевичем), в качестве «легенды прикрытия» напирала на то, что Распутин дескать был единственной лазейкой, через которую немецкий истеблишмент мог выйти на Государя Николая II и заключить с ним «сепаратный мир», – чего, разумеется, крайне не хотелось «союзной» Британии.

   Очевидно, что данная «версия-легенда» есть полная ерунда. Во-первых, Распутин не имел, в действительности, того «политического веса», который ему приписывала молва и лживая «пресса», – и британская разведка, полагаю, это очень хорошо знала, потому как сама приложила очень серьёзно руку к созданию подобного дутого пузыря «общественного мнения» о «распутинщине», – и потому он, Распутин никак не мог повлиять на принятие столь ключевого решения Николаем II (о «сепаратном мире»); паче того Государь Император, лично, был категорически против подобных «замирений»; а во-вторых, и сам Григорий Ефимович отнюдь не был сторонником подобного «сепаратного мира», и если «общественное мнение» и полагало о нём нечто подобное, то это, опять-таки, было лишь плодом всё той же либеральной, в том числе и «производимой в Англии», лживой пропаганды, – и британская разведка, полагаю, тоже очень хорошо знала, что Распутин, лично, был против «сепаратного мира», и что все слухи о том, что он, якобы, «работает на Германию», суть слухи и не более того.

   Повторюсь, для лохов эта развесистая версия, – убийство Распутина совершенное якобы в целях недопущения «сепаратного мира», – вполне сойдёт; однако для адекватных и разумных исследователей – отнюдь.

   Я полагаю, в убийстве Распутина сошлось много причин, – и иные из них, может быть, так и остались под спудом и по сию пору, однако одна из причин, весьма весомая, так или иначе лежит тут на поверхности, – и Григория Ефимовича очень даже могли убить и исходя из неё одной. И эта причина заключается в том, что Распутин был помехой «революции», стоял, так или иначе, на пути заговорщиков. А это очень мешало, собственно, кукловодам «революционного» заговора, то бишь всё тем же англичанам, имевшим целью обрушение Российской Империи, как геополитического конкурента, – а это обрушение, к слову, изначально, стояло одной из главных целей затеянной мировым Олигархатом, в ту пору гнездящимся прежде всего в Великобритании, Великой Войны. Плюс к тому, замечу, убийством Распутина наносится дополнительный удар по династии: некому становится лечить наследника!

   Как итог, Григорий Ефимович Распутин был убит в ночь с 16-го на 17-е декабря 1916-го г.; убит руками местных вышеупомянутых «элитных марионеток»; контрольный же выстрел сделал британский резидент Освальд Рейнер. Британия умыла руки; а путь к государственному перевороту, влекущему за собой обрушение Империи, был, с этой стороны, расчищен.

   Надо заметить, что параллельно существовало как несколько групп заговорщиков, – впрочем, тесно связанных между собой, – так и несколько сценариев, собственно, переворота; аналогично, имелось и несколько вариантов «сроков» («часа Х») осуществления этого заговора. Эти варианты существовали и до убийства Распутина; а уж после его убийства, «заговор», во всех своих вариациях, вышел, так сказать, на «финишную прямую»; ибо сроки, действительно, поджимали; счёт шёл уже даже не на месяцы, а на недели, на дни! И для местных российских заговорщиков-олигархов (марионеток) и для английских их кукловодов, выражаясь словами одной из таких «политических кукл», Родзянко, «промедление было смерти подобно».

   Ещё немного и – российское наступление привело бы к победе России в Войне: престиж Государя весьма бы поднялся, ситуация в государстве стабилизировалась, а их, заговорщиков-оппозиционеров, «рейтинг», извините полетел бы вниз, и, более того, наверняка началось бы серьёзное разбирательство с их «заговорщицкой», изменнической по сути, деятельностью, во время Войны, и тогда… тогда…

   …Тогда не то что о реализации «заговора» нужно будет думать, а о том, как спасти свою шкуру! – причём уже в крайне невыгодной для себя социально-политической ситуации.

   Ну а для Англии возникли бы огромные проблемы в геополитическом плане: Проливы у России, Россия выходит на Ближний Восток и утверждается на Балканах («Балканские страны стали бы её губерниями»), Россия – доминирует в Европе и т.д., и т.п.; ситуация внутри страны тоже становится много более прочной и стабильной. И что остаётся, в таком случае, Британии? – Объявлять новую войну, но уже России! – А что ещё!?...

   Нет, однозначно, с заговором-переворотом, нужно было спешить. Сейчас или никогда. Или-или.

   Тут надо сказать вот ещё какую очень важную вещь. Силы заговорщиков, во всём спектре «сочувствующих» им, внутри страны были, при Николае II, довольно сильны: они контролировали, по сути, финансовую систему (паче учитывая, роль иностранного капитала, в «российской» тогдашней экономике, всё менее становящейся, собственно, «российской»; иностранный капитал контролировал, к 1917-му г., более 70% активов), они контролировали СМРАД, они «создавали» общественное мнение, задавали ему соответствующее «нужное» направление, они, вот, занимали высшие посты в армии и прочих «силовых структурах»; однако, – и это очень важно, – без соответствующей санкции-отмашки на «переворот» своих западных Кураторов-кукловодов они вряд ли бы, сами, решились на «революцию».

   В сущности, они могли совершить нечто подобное, «переворот», – паче учитывая сочувствие этому перевороту даже ряда членов императорской семьи, – при Николае II, уже давно, – однако не совершали. И по-видимому, они этого не делали потому, что Запад, Великобритания прежде всего, соблюдал в этой, скажем так, Игре, определённое минимальное «приличие»: ибо Россия всё-таки государство было монархическое, её Государь так или иначе был связан тесными семейными узами с европейскими «августейшими» семьями-родами, и он тоже, значит, есть лицо вроде как неприкосновенное (монарх), – однако, судя по всему, обстоятельства, серьёзные геополитические проблемы, так или иначе, вынудили Великобританию и, вообще, транснациональный олигархат, пойти на столь «криминальный» шаг, как «ликвидация» (сперва в виде «отречения», а затем – и буквальная) российского монарха и, вообще, российской монархии.

   Пришлось, так сказать, тронуть неприкосновенное, нарушить правила Игры, – впрочем, англичанам было отнюдь не в первой нарушать подобные правила «политического приличия» (вспомним, хотя бы, убийство Павла I), и потому, наверное, они не сильно терзались «сомнениями совести».

   «Ничего, Ники, личного, только политика».

   И они переступили «правила игра» и дали отмашку, – возможно, это сделал именно лорд Мильнер на «союзнической конференции», – местной туземной российской элитке на подобного толка переворот. «Давайте, ребята, «всё можно»»...