Человечество и наука получают пользу только от того, кто занимается своим делом…                           (П. Фейерабенд)

         Сегодняшняя так называемая «реформа образования» в России, очевидно, работает в направлении удушения этого самого образования. Истоки и причины этого безобразия я описал в своём «Открытом обращении к коллегам» http://gleb-negin.ucoz.ru/blog/otkrytoe_obrashhenie_k_kollegam/2014-02-24-49.

А теперь хочу, собственно, предложить свои пути преодоления указанного безобразия.

На собственном преподавательском опыте я реально ощущаю то, как наше высшее образование планомерно и методично бюрократически удушается. Отсюда самое первое и само собой напрашивающееся предложение: сдать в макулатуру[1] все эти «рабочие программы» и прочие «учебно-методические комплексы», которыми сегодня мордуются университетские кафедры, и которые являются: 1) удобнейшим средством (как поводом) закрытия вузов (эти тонны «бумаг» не могут быть в «полном порядке» никогда, в принципе), или же взимания с вузов серьёзной коррупционной дани (чтоб «не закрыли»), и 2) очевидным алиби существованию бурно растущей опухоли бюрократического аппарата и основой его напыщенной «важности».

Понимаете, настоящая научная и преподавательская деятельность требует, сама по себе, полной творческой самоотдачи, реальной работы на износ, – как ваш покорный слуга, кстати, и работал. У меня всегда так или иначе был (и есть) «поезд» книг, который я наметил себе прочитать в ближайшее время; плюс к тому – подготовка к лекциям (а тут нельзя «халтурить», тут нужно, извините, пахать; добротная лекция – это серьёзнейшее напряжение интеллектуальных и творческих сил), к семинарским занятиям, и т.д. И всякая «бумажка» (какой-нибудь «индивидуальный» или «календарный» план), которая так или иначе сопровождала эту деятельность, вызывала у меня, как и у моих коллег, иронический смех и обречённый вздох («придётся делать эту фигню»). Но это были, как теперь оказывается, в «старые добрые» времена, лишь «цветочки». Нынешнее время (а точнее, конечно, «минобр») предполагает уже совершенно иное: бесконечное написание бумажек, «рабочих программ» и прочей аналогичной, извините, бюрократической хрени, планомерно и методично вытесняющее реальный труд, тем более  труд творческий «от души и на износ».

Конечно, всегда были преподаватели, которые работали «спустя рукава», да и, вообще, ничего не понимали в своём предмете. Однако создание всех этих нынешних «методических комплексов» никоим образом не спасает от подобного рода бездельников, от не знающих толком своего предмета «профессоров». Более того, подобного рода халтурщики оказываются тут даже в более выгодном положении: у них же силы и время есть на написание «рабочих программ»; они же не читают столько, сколько ваш покорный слуга, не «приучены-с» отдаваться работе со студентами. – А у меня, и, вообще, у настоящих творцов-учёных, у реально «пашущих» преподавателей, этих времени и сил, на создание всяких там «учебно-методических комплексов» нет![2]

И кто, получается, первым идёт «под нож» в данной ситуации в системе «высшего образования»? Ответ, полагаю, очевиден…

Подобное, с каждым годом реально растущее (!), зачастую уже до откровенного маразма (!), бюрократическое бумажное безумие, – не имеющее, в принципе (!), никакого отношения к реальному положению дел, – ежели его не остановить, причём, сразу и на корню, уничтожит, тихо и без излишней «пыли», похоронит под собой, задушит высшее образование в России. Останутся ворохи бумаг («формальной отчётности»), под которыми будет реальная пустота, ноль («действительное содержание»). Никакой жизни, никакого научного творчества, тем более уж, тут не будет!

Я понимаю, что бюрократический аппарат, раздувающий всю эту ахинею, скорее всего, сам не понимает, «что творит»: он просто банально и тупо «работает на себя». Вполне по известным внутренним законам функционирования «бюрократических систем». Но тот, кто запустил «маховик» этой «системы», кто посеял семена сей раковой опухоли, кто взрастил её и «дал ей волю» – он, полагаю, хорошо понимает, что он хочет, какие цели он преследует.

Это называется очень просто: вредительство.

И уголовная статья относительно данного преступления, полагаю, должна будет потребовать здесь «высшей меры социальной защиты»!

Подобного толка деятельность нашего «минобра» – суть деструктивная деятельность откровенной «пятой колонны» (!) внутри страны.

Поэтому, возвращаясь к моим предложениям, я настаиваю на полной отмене всех этих кретинических формально-бюрократических «бумажек» («рабочих программ» и иже с ними).

Время работы преподавателя – 36 часов в неделю. Как минимум, половина этого времени – это работа над книгами, статьями, учебниками, методическими пособиями, новыми курсами и т.д., – т.е. научная и учебно-методическая работа. Т.е. аудиторная работа преподавателя, максимум – это 18 часов, – т.е. 9 «учебных пар»; но это самый-самый максимум, в норме, это должно быть – 6-7 «учебных пар». Если преподаватель читает эти самые 6-7 пар в неделю, то, значит, свою необходимую учебную нагрузку он вырабатывает. – И к чему тогда писать становящийся сегодня всё более изощрённым и «толстым», до абсурда, «индивидуальный план»?[3]

Моё предложение: в конце года (или семестра) преподавателю нужно будет только сдавать отчёт: об общем количестве часов (выполнение «учебной работы»), а также данные о вышедших его новых книгах, научных статьях, учебных пособиях и т.д. (выполнение «научной работы»; например, обязательно должны быть: одна статья в год, одна книга в два года, одно учебно-методическое пособие в год etc.). И – всё. Прочее – от лукавого![4]

Выполнил преподаватель эту работу – молодец, работай дальше, получай поощрения. Не выполнил – извини-подвинься.

Я полагаю, что заполнение подобной необходимой «формальной» отчётности должно занимать у преподавателя не более 15-ти минут (в семестр).

 А то происходящее ныне бюрократическое разбухающее безобразие, создаётся такое впечатление, просто целенаправленно выдавливает меня из профессии! – ещё чуть-чуть, вот, кажется, и я не выдержу, плюну на весь этот маразм и уйду! – хотя это моё любимое дело, которое, полагаю, я делаю ответственно и хорошо. Печально.

Очевидно, что подобное безобразие имеет своим «источником» ту прискорбную ситуацию в нашей «системе образования», когда чиновник «от образования» становится бесконечно главнее и «важнее» преподавателя, низводимого на уровень холопа. Бюрократ-паразит – «барин»; преподаватель-творец – раб. Естественно, что в такой ситуации «бумажка» становится важнее и главнее реальной работы; реальная работа уже, вообще, ничего не значит. В сложившейся ситуации можно писать великолепные «отчёты» и «программы», при полном отсутствии реальной работы; ну а если ты реально работаешь – то у тебя просто нет ни сил, ни, тем более желания, ни времени писать все эти кипы и ворохи «отчетностей», «планов» и «программ»!

Это убогая бюрократическая иллюзия (обращающаяся сегодня прямо-таки в манию!), что реальную преподавательскую работу якобы можно адекватно (хе-хе) проверить «рабочими программами» и прочими тоннами макулатуры! – Бред! Ибо это параллельные, в принципе, «реальности».

Во исправление ситуации, во имя развития реального (!) образования в России, «иерархию» необходимо перевернуть. Преподаватель должен стать выше бюрократа.

Судя по всему, ещё чуть-чуть – и «бюрократическая болезнь» станет необратимой; «опухоль» станет неоперабельной. Нужна только управленческая воля на самом «верху» к обретению суверенитета в науке и образовании.

Обретение суверенности университетов («университетская вольность»)[5] от бюрократов из «колониальной администрации» «минобра» – неразрывно связано с суверенизацией страны в целом (освобождением от «англо-саксонского ига»).

Английские марионетки и гауляйтеры, вон из «минобра»! Вон из России!

Это первое.

Второе, что касается, собственно, преподавательского состава. «Кадры решают всё». Да, согласен, «кадры» у нас отнюдь не «блестящи» (множество карьеристов, бездельников, просто сумасшедших, не знающих толком свой предмет и т.д.). Однако «других писателей (преподавателей) у нас нет». Надо работать с тем, что есть. Тем паче, тут, полагаю, всё далеко не безнадёжно. Есть грамотные, талантливые, очень толковые и квалифицированные преподаватели. Пока. Пока «минобр» тупо не добил их и всё наше высшее образование. Ибо если «дело» пойдёт дальше, как оно идёт, то у нас, действительно, скоро всё станет очень печально. Останется лишь «дырка от булика» (заполнители «хороших отчётностей»).

Ну а положительный (!) отбор элементарно здесь может осуществляться в соответствии с вышеуказанным «срезом» реальных данных: количество реальных рабочих часов в неделю, плюс написанные учебники, статьи и книги. За работу с аспирантами – дополнительный бонус.

Третье. «Болонский процесс» и прочие «индексы цитирования».

Что касается разнообразных «индексов цитирования», по которым (внимание!) оценивается «эффективность» того или иного преподавателя – то это просто фантастическая глупость. Например, я напишу какой-нибудь (намеренно) запредельный бред – и этот мой бред все и станут приводить в пример («цитировать»), как именно «бред, ха-ха». Подобного толка способов «поднять свою цитируемость», в принципе, много. Например, некий клан бездарей и бездельников может поставить на банальный круговой поток цитирование друг друга. И т.д.

И потом, эти «индексы цитирования» («индексы Хирша», «Скопусы» и пр.) – они же, по преимуществу, «западные»; а что, ужели «западные» учёные, – которые, в целом, ещё пока уступают качественно нашим, – будут цитировать, в рамках своих парадигм, своих «русских» конкурентов, да ещё на своём языке? Да нет, конечно. Они, при таком положении дел, лучше своих процитирует. И т.д.

И главное, если мы ставим нашу науку в зависимость от западных «хиршовых цитатников», то мы, априори, ставим себя в хвост этой самой западной науки, обрекаем себя на безнадёжное волочение в её хвосте, на роль «вечных» холопов, – безо всяких перспектив на собственный научно-технический рывок и прорыв!

И ёще. Вписаться в эту «западную» схоластическую (!!!) модель «цитирования» – это, заведомо, обречь себя на «переливание из пустого в порожнее», на схоластический «талмудизм» и, как следствие, на полное загнивание отечественной живой науки, на её полную, опять-таки, бюрократизацию!

Бюрократии «от науки» оно, конечно, выгодно; но российской науке – напротив!

Оная бюрократия, разумеется, изойдёт соплями и казуистическими «доказательствами» «нужности» и «полезности» подобного рода «схоластики» и «подсчитывающих цитатников»; но тут надо «зрить в корень».

А «корень» здесь: а) утверждение тем самым колониального характера нынешней российской науки, и б) приобретение своих «выгод» упомянутой бюрократией «от науки» (по известным законам разбухания «бюрократических систем» самих по себе).

Касательно же «болонского процесса», то тут, вообще, всё давно очевидно: сей «процесс» работает: 1) на реальное понижение, в целом, уровня высшего образования в России (как в криптоколонии, где «умного не надо», а нужны лишь рабы с «компетенциями»), и б) на более удобную «перекачку мозгов» (особо одарённых) из колонии (России) в метрополию (Соединённые Государства Америки и Великобританию).

Посему, необходимыми пунктами программы качественного преобразования российской науки, также, являются: во-первых, «отвязывание» наших учёных от бюрократических «индексов цитирования», и, во-вторых, полное сворачивание колониального «болонского процесса»!

В науке должно стать как можно меньше бюрократии; и как можно больше творчества. Бюрократия – должна стать сведена к необходимому минимуму; а творчество – стать лейтмотивом нашей жизни в целом.[6]

Четвёртое. Разумеется, тут необходима государственная программа относительно развития нашего народного хозяйства и науки. И данное развитие, очевидно, потребует соответствующего количества (и качества!) учёных, специалистов, инженеров, аналитиков. Развитие высшего образования немыслимо без целокупного развития страны.

Высшее образование в России должно будет стать много-много ближе к реальному (восстанавливающемуся) производству и к реальной научно-исследовательской деятельности. Одним словом, оно должно стать более «практичным», приближенным к практике; с постоянными «производственными практиками», стажировками, участием в реальном научно-исследовательском труде.

В такой ситуации «вернётся» и имевшее место быть в «советское время» «распределение». И выпускник уже будет оцениваться «по факту» своим работодателем.

Отечественные наука и экономика постепенно должны становиться автаркичными, – а автаркия потребует, вновь (!), восстановления собственных научных и научно-технических школ. По факту, а не «по отчётности» или «по цитированию». И это ещё (надеюсь) возможно; не всё ещё потеряно. А дети у нас талантливы.

Я уж не говорю здесь о создании необходимой серьёзной материально-технической базе университетов (компьютерные классы, оборудованные лаборатории и т.д.).

Пятое. Касательно зарплаты преподавателей. Я полагаю, зарплаты университетских преподавателей не должны быть большими, но они и не должны быть нищенскими. Нужно найти это «лезвие бритвы» «золотой середины».

Поясню почему этим зарплатам нельзя быть (помимо чисто экономического фактора) «очень большими»: на «большую зарплату» в эту область сразу полезут, в массовом количестве, разного рода карьеристы – и пролезут! – и в нашей высшей школе очень скоро не останется (кроме редчайших исключений) ни одного толкового и реально талантливого учёного и преподавателя; их вытеснят алчные карьеристы и проходимцы. Это – элементарный и неумолимый закон. Поэтому зарплата преподавателя не должна быть «очень высокой». Она должна быть скромной, «нормальной». Пусть «средней по региону».

Кстати, касательно нынешней ситуации, когда наш президент вроде как обязал наш «минобор» обеспечить преподавателям подобного уровня зарплату. Знаете, у меня много знакомых университетских преподавателей, но ни один (!) из них такого уровня зарплату не получает! – И это ведущие «доценты» и «профессора». – Хотя, полагаю, все вузы, где они работают, имеют блестящие отчёты о «преподавательской зарплате». Лично обо мне, в качестве примера: я, «ведущий доцент» на кафедре, работая в прошлом году в вузе (в котором проработал 14 лет, и который незадолго до того «присоединили» к другому, «сократив» при этом 9/10 (!) преподавателей), получал… около 15-ти тысяч (как исключение, как-то получил 25)![7] В том вузе, в котором я работаю теперь (ибо тот прежний мой вуз «благополучно» добили, т.е. «оптимизировали»), я получаю побольше, но всё одно – меньше «средней зарплаты по региону» (в Москве, по разным данным, это 40-60 тыс. руб. в месяц). Такая ситуация, конечно, позор для страны.

Шестое. Восстановление российской науки (и техники, и промышленности, и высоких технологий и пр.), очевидно, должно опираться на действительность, а не на «бюрократическую видимость»; и посему, в канву своего рассуждения на эту тему я вплетаю такой немаловажный аспект, как «научные звания» и «учёные степени».

На своём веку я встречал множество профессоров-докторов, которые, зачастую, по своим реальным знаниям, и в подмётки не годились, положим, неким их коллегам, которые не имели даже «кандидатской» степени. Это было, и есть, сплошь да рядом.

Скажу откровенно: если бы мне поручили собрать «команду» интеллектуалов и разработать какую-либо важную тему, я бы подбирал людей отнюдь не по их «званиям» и «степеням», а – только по факту; их напыщенные «звания», «степени» и прочие «регалии» не имели бы для меня ровно никакого значения.

Да, среди «профессоров» и «докторов наук» наук есть очень умные люди, мастера своего дела, – но их процент, полагаю, не превышает аналогичных мастеров и умниц среди тех же «кандидатов» или даже, вообще, людей без «учёной степени», работающих в данной области исследований.

Для того, чтобы защитить диссертацию и стать «доктором наук» и «профессором» необходимо три вещи: связи, связи и ещё раз связи; ну, правда, в последнее время – ещё и деньги; всё остальное, – реальные знания, личный талант и ум, – тут уже не имеют никакого (!) значения. А тем более, можно представить, если человек, с новой своей гениальной теорией, которая опровергает господствующую парадигму, подле которой подвизалось данное «научное сообщество», придёт на «суд» указанного «научного сообщества», защищать свою «диссертацию» – то ведь его элементарно съедят с потрохами. Это очевидно.

Железно, 99% (как минимум) всех этих «докторских диссертаций» – в реально научном и творческом плане, есть полный и круглый ноль. Переливание из пустого в порожнее, «перешивание чужих лоскутков».

Нет, я не призываю отменить «научные звания» и «учёные степени», пусть будут, я просто хочу сказать, что данные «степени» и «звания» не должны как-то «дополнительно оплачиваться», не должны быть необходимым условием занятия той или иной «должности», не должны приманивать к себе «дополнительными материальными благами». У всех преподавателей, учёных, научных работников, должна быть хорошая (о чём см. выше) зарплата, – но уже безо всяких доплат за «степени» и «звания». Пусть эти «звания» и «степени» приносят их владельцам чисто моральное удовлетворение. Это, полагаю, тоже немножечко очистит ситуацию.

И как дополнение к вышесказанному, несколько слов  о так называемых «ваковских публикациях».[8] Очевидно, что подобное обязывание иметь статьи в изданиях из «списка ВАК», априори, преследовало элементарную цель банального обогащения людей («пристраивание к кормушке»), приближенных к «колониальной администрации» «минобра», засевших в указанных изданиях.

Разумеется, те, от кого зависит, что и кого публиковать будут прежде всего публиковать себя, друг друга и, вообще, «своих», а если кого-то «со стороны» – то, разумеется, за очень приличные деньги (всем же нужны, хе-хе, «ваковские публикации»). С другой стороны, да, публиковаться (писать научные статьи) учёным, преподавателям, действительно, нужно. И потому, я предлагаю просто существенно расширить список данных «научных изданий»: это «собьёт» цену (которая, особенно с учётом преподавательских зарплат, ныне запредельно высока) и даст возможность учёным публиковаться без ущерба для своего бюджета.

Сюда же пара слов и о публикации монографий. Тут тоже всё должно быть достаточно свободно и безо всяких «грифов». Учёные должны иметь возможность публиковать свои труды свободно. Пусть и на собственные средства. Впрочем, при возможности, эти их издания может оплачивать (хотя бы частично) им то учебное (или научно-исследовательское) учреждение, в котором они работают. Поясню, почему тут всё должно быть весьма свободно.

Вот, положим, 10 учёных издают свои 10 книг (монографий). Как оно обычно бывает, 8-9 из них – это просто макулатура; но 1-2 – могут быть очень даже прорывными и талантливыми. Однако если мы создадим, например, какую-либо «комиссию», которая будет отбирать, на предмет «научной ценности», «научности», данных работ, то, на выходе, неизбежно (!), получим – 3 работы, место которых, априори, в макулатуре; те же возможные 1-2 прорывных и талантливых творческие работы будут тут отброшены в первую очередь! Почему? Это элементарные законы человеческой психологии. Зависть, возникшее чувство неполноценности («а чё ты такой умный что ли?!»), страх за свой престиж, отстаивание своей «парадигмы» и пр., у членов «комиссии» тут будут всегда. Ибо, по тем же элементарным законам, реально двигает науку, самозабвенно ей служит, от силы, 10-20% учёных, прочие же – неизбывная здесь масса карьеристов и «самодовольных академиков», – которые, к слову, первыми же и пролезут в указанные «комиссии» (дабы опять-таки публиковать себя и себе подобных бездарей).

Принцип Фейерабенда «anything goes» обязательно должен работать в нашей науке, – для её ускоренного реального развития. Потому всё тут должно быть предельно, по возможности, свободно. Главное, чтоб работало.

Как «печальный» пример: вот, господствовала у нас марксистско-ленинская схоластика, – ну, и чем всё это кончилось! – Великая и сильная (внешне) страна – с «дыркой от бублика» на месте реального гуманитарного знания, безо всякой возможности реального понимания действительности. – Вот всё и рухнуло, изнутри.

А теперь, тезисно, суммируя вышесказанное, необходимые пункты:

1.Суверенизация образования. Преподаватель становится важнее чиновника. Отмена «рабочих программ» и прочей бюрократической макулатуры и мишуры, целенаправленно подавляющей сегодня российскую высшую школу.

2.Положительный отбор кадров (по реальной работе).

3.Отмена таких «инновационных» «критериев» оценки «эффективности», как «индексы цитирования». Сворачивание «болонского (болванского) процесса». Пусть они, там, на Западе занимаются своей околонаучной бюрократической схоластикой («индексами»), а мы будем заниматься реальной Наукой. Это с одной стороны. А с другой – поставим барьер «перекачке мозгов» и созданию «тестовых болванчиков» («болванскому процессу»).

4.Государственная программа развития народного хозяйства и науки, требующая квалифицированных специалистов-творцов («по факту»).

5.Зарплата университетских преподавателей ~ «средняя по региону» (но именно реально работающих преподавателей, а не кучки «проректоров» и прочих «блатных бездельников»).

6.«Учёные звания» и «учёные степени» – больше не приносят «дополнительных доплат», а являются лишь моральными «званиями» и «степенями».

7.Никакой «догматики».