Продолжение первое

     «…Главного условия для спасения России как военный министр я создать не мог: устранение влияния на управление государством членов царской фамилии… Даже бесцеремонное хозяйничанье в морском ведомстве дяди государя, великого князя Алексея Александровича, не могло открыть глаза царю на то, какой вред наносила безответственность великих князей. Почти ни один из них не был подготовлен и воспитан для какой-либо серьезной обязанности. Общее образование большинства из них, несмотря на хорошее знание иностранных языков, находилось ниже уровня средней школы.

В характере большинства из них были признаки дегенерации, у многих умственные способности настолько ограничены, что если бы им пришлось вести борьбу за существование как простым смертным, то они бы ее не выдержали. Эти непригодные для дела великие князья, подстрекаемые окружающими их людьми или женами, присваивали себе право вмешиваться в дела правительства и управлений, а в особенности – армии… Главных врагов армии, честолюбивого и грубого Николая Николаевича и Сергея Михайловича, я вытеснить не смог…»

                                                                     (В.А. Сухомлинов)

     Теперь о самой императорской семье: о заговоре внутри императорской семьи, – выступающей здесь вполне именно как орудие Олигархического принципа. И заговор этот носит название «великокняжеской фронды».

«Великокняжеская фронда», чьё, скажем помягче, негативное отношение к царствующему Николаю II благополучно тлело и тлело, стало распаляться и блазниться соответствующими перспективами во время Первой мировой войны. Численность данной группировочки была, разумеется, отнюдь не велика, однако статус – очень даже серьёзным; а учитывая, что ниточки антимонархического, во всём его спектре, заговора тянулись к высшим олигархическим, – как староверческим, так и дворянско-аристократическим, – кругам, то само нахождение этой элитной группы заговорщиков, образно говоря, на одном из кончиков данных ниточек делало её весьма весомым «аргументом» заговора. Не говоря уж о тесных связях данной группы с теми же англичанами, – тем паче, учитывая серьёзнейшую вовлечённость иных из великих князей в масонские сферы.

Итак, представители данной группы, страдающие, с одной стороны, неудовлетворённостью своих великокняжеских огромных амбиций, а с другой, банально бесясь с жиру, включилась в англо-олигархическую Игру против Николая II. И, что немудрено, хоть и показательно, во время Войны (!), раз за разом, требовала от него и создания «ответственного министерства», и отдания значительных своих полномочий Думе, и введение Конституционного строя (сиречь, серьёзного ограничения самодержавной власти), не говоря уж о таких «мелочах», как отстранения «куда подальше» не только «одиозного» «Гришки Распутина», но – вот уж и Царицы! – А ежели прокатит, то, вообще, откровенно намекала отдать власть либо Николаю Николаевичу (дяде Николая II), либо Михаилу Александровичу (младшему брату Николая II). Особенно на этой ниве отличались разного рода «морганисты», – так я называю тех представителей императорского дома, кто был, в своё время, лишён своих «наследственных» прав в связи с личными морганатическими браками.

Обрисую, вкратце, круг великоконяжеских заговорщиков.

Прежде всего, это в.к. Николай Николаевич («младший») (1856-1929) – старший сын Николая Николаевича «старшего», третьего сына Николая I. С июля 1914-го г. был назначен Главковерхом. Германофоб, приложил массу стараний, втягивая Россию в Войну; мнил себя великим полководцем-стратегом. Большой приятель старовера-олигарха А.И. Гучкова, – одного из основных «внутренних врагов» Николая II, – вместе с ним провернул, через «братьев» по ложам, гнусное «дело полковника Мясоедова» (март 1915-го г.), вследствие которого был расстрелян невиновный человек (С.Н. Мясоедов) и убран с поста военного министра неугодный заговорщикам В.А. Сухомлинов (июнь 1915-го г.), заменённый на «своего человечка-заговорщика» А.А. Поливанова. – Так Н.Н. и г-н Гучков, показательно, не чурались подобных откровенно грязных и подло-кровавых дел, за ради достижения своих «личных», но в корне антигосударственных, целей.

Аналогично, «дружил» Н.Н. и с иным роковым для России историческим персонажем олигархического толка – С.Ю. Витте; хотя последний и полагал его «тронутым» и «с зайчиком в голове».

Действительно, явно «страдал» манией величия; имел, в своём кругу, откровенную кличку «лукавый»; будучи, судя по всему, эпилептоидом по типу характера, был тупо прямолинеен, легко поддавался вспышкам гнева, но в то же время – был зависим от внешнего влияния: более умные и, действительно, лукавые люди могли им играть исподволь, манипулировать; увлекался спиритизмом, сочувствовал мартинистам (по-видимому, и сам был принят в мартинистскую ложу). Оченно любил псовую охоту; на свою псарню (в имении Першино) выделял ежегодно 60 тыс. рублей; на развитие же «своего» народа – разумеется, шиш.

Как, собственно, высший военачальник, в виду своей заносчивой прямолинейности, был вполне бездарен, хотя, в то же время, мнил себя великим стратегом, – что только усугубляло проблему; ещё более усугубляло проблему то, что постоянно и всячески пытался угодить «союзничкам», – в ущерб, собственно, русской армии, военно-стратегическим интересам России; во многом «благодаря» бездарному «верховному руководству» в.к. Николая Николаевича (хотя, конечно, тут вина далеко не его одного) российскую армию постигла серия поражений весны-лета 1915-го г., – отчего сей «великий стратег» впал, буквально, в панику, истерику и прострацию, – однако, отстранённый от верховного руководства войсками императором Николаем II, лично занявшим пост Главковерха, в.к. Николай Николаевич всё одно затаил рессентимент и интригу на Николая II, который, вот, значит, посмел затмить собой его собственные «великие полководческие таланты»![1]

Впрочем, Николай II, очень возможно, снял в.к. Николай Николаевича с должности Верховного главнокомандующего тогда не только в связи с крайне скверным положением на фронтах (после падения Варшавы и Ковно), но и, по-видимому, заметив то, как Николай Николаевич – откровенно расставляет вокруг «своих людишек», оттирая и отстраняя тех, кто был предан, собственно, Николаю II (В.А. Сухомлинова, И.Г. Щегловитова (министр юстиции, 1906-1915-й гг.), Н.А. Маклакова (министр внутренних дел, 1912-1915-й гг.) etc.), и расставляет, напротив, «своих людишек», – а это явно попахивало заговором, по крайней мере – серьёзной его возможностью.

В этой связи, любопытно отметить, что и большая часть тогдашнего кабинета министров, – будучи уже ставленниками именно в.к. Николая Николаевича, – весьма негативно, категорически «в штыки», восприняли решение Николая II сместить в.к. Николая Николаевича с поста Главковерха и самому занять это ответственнейшее место, – и особенно рьяно против этого решения выступали английский агент влияния, министр иностранных дел М.Д. Сазонов (буквально, шестеривший перед англичанами, но откровенно «неглижировавший» своего непосредственного начальника – предсовмина И.Л. Горемыкина) и новый военный министр, ставленник, собственно, Николая Николаевича, член «Военной ложи», входивший непосредственно в круг заговорщиков против императора, А.А. Поливанов; и только, разве что, тогдашний председатель совета министров И.Л. Горемыкин (предсовмина с января 1914 по январь 1916-го гг.) «верноподданнически склонялся» перед таковым решением Государя, хотя тоже, надо сказать, делал это как-то вяло и колеблясь.

Смещённый с поста Верховного главнокомандующего в.к. Николай Николаевич был отправлен на Кавказ, командовать Кавказским фронтом. Однако и там, на Кавказе, вокруг «обиженного» Н.Н. и его жены, черногорской царевны Анастасии (Петрович-Негош), образовалось своё «осиное гнездо».[2]

Впрочем, когда очередная группа высокопоставленных заговорщиков (Г.Е. Львов и Кº), через вхожего в «ближний круг» Николая Николаевича своего человечка, – тифлисского градоначальника, руководителя «кавказской» ветви «Союза городов», А.И. Хатисова (Хатисяна), – в самом конце декабря 1916-го г., предложила Н.Н. возглавить их заговор и заменить собой на троне «безвольного» Николая II, – тот (Николай Николаевич) сделал вид, что вроде как отказался: ибо, во-первых, слишком уж эта акция представлялась тогда ещё «неоднозначной», имела очень большие шансы «не пройти»; а во-вторых – судя по всему, сама фигура в.к. Николая Николаевича не очень была желательна на «должность» нового монарха для заговорщицкого кластера «императорского семейства», – вследствие личного «грубо-прямолинейного» характера великого князя, – и, по-видимому, именно с этой «печальной вестью» в Тифлис к Николаю Николаевичу вроде бы и заезжал, «проездом», точно тогда же, в.к. Николай Михайлович («Филипп Эгалите»), высланный тогда Государем за свою «фрондирующую» деятельность из столицы. – Однако Николай Николаевич отнюдь не запретил указанным «заговорщикам» (Львову и Кº) творить их козни, – авось и выгорит; а если нет – то я тут вроде как и не при чём…

Однако в марте 1917-го, после «свержения» царизма, Н.Н. было воспрял и намылился вновь занять пост Главковерха, – и даже вроде как «занял» его на несколько дней, но очень скоро был отправлен в отставку, с уничижительной формулировкой: «как Романов».

Поезд ушёл…

С горя, отстранённый «Романов» уехал в Крым; жил там, после захвата Крыма немцами – под немцами; представьте, картинка: бывший верховный главнокомандующий вражеской армии (даже пусть уж и заключившей тогда вроде как «Брестский мир») запросто ходит промеж «оккупантов», никоим образом не «пленённый». Всё очень «по-родственному» (Вильгельм II – кузен Николая II).

В марте 1919-го, в виду приближающихся «красных», уплыл на английском корабле. Жил в Италии (у итальянского короля, опять же, своего дальнего родственничка), потом – во Франции (под фамилией «Борисов»). В 1924-м г. создал Русский общевоинский союз (РОВС), – провокационную эмигрантскую организацию, разумеется, под английским чутким кураторством.

Впрочем, выступил против самозваного «императора Кирилла» и прочих «кирилловичей», – что, конечно, не мудрено, ибо кто такие (!?) какие-то там «кирилловичи», по сравнению с ним, в.к. Николаем Николаевичем! – здесь, говорю уже без иронии..

Но как бы то ни было, в.к. Николай Николаевич очень серьёзно приложил свою руку к «гибели российской империи».

Также, в ближайший круг высокородных заговорщиков входил и уже упомянутый выше в.к. Николай Михайлович (1859-1919) – увлекавшийся энтомологией и, вроде как, историей; вследствие чего и состоял главой Русского исторического общества, Географического общества, а также «почётным членом» Археологического общества, etc.; считался в семье «демократом», ратовал за конституцию и прочие ограничения самодержавия; симпатизировал «толстовству»; был ненавистником Распутина;[3] за свои «либеральные» взгляды получил семейное прозвище «Филипп Эгалите», – по имени-прозвищу французского принца (1747-1793), имевшего либеральные политические взгляды, приветствовавшего, в силу каких-то личных каверз, французскую революцию, однако, всё одно, кончившего жизнь на гильотине (предварительно набравшись шампанского); любопытно заметить, что и отечественный «Филипп Эгалите», в своё время бывший ярым противником Николая II, радостно приветствовавший убийство Распутина, и, аналогично радостно, приветствовавший «свержение» «ненавистного самодержавия» и учинение «временного правительства», сам оказался казнён (расстрелян) местными «якобинцами» в январе 1919-го г., в Петропавловской крепости.

К слову, заслужил от царицы (Александры Фёдоровны) такой эпитет, как «скверный человек», а от Распутина – «ничтожный человек». Сам, впрочем, в свою очередь, отвечал царствующим родственникам, так сказать, взаимностью, именуя Николая II «подлой душонкой», а Александру Фёдоровну «стервой». После Февраля вентилировал вопрос о возведении памятника «декабристам» (очень показательно!).

Кстати, подобно многим деятелям французской революции, был видным масоном-мартинистом, состоял в «Великокняжеской ложе» (с 1907-го г.), – специальной «элитной» ложе для «великих князей» и их ближайшего круга, в которой, помимо «Филиппа Эгалите», в частности, по-видимому, состояли: уже вышеупомянутый Николай Николаевич, а также – Дмитрий Павлович, Александр Михайлович, Андрей, Кирилл и Борис Владимировичи (о них см. ниже), – все, почитай, члены «великокняжеской фронды».

В.к. Дмитрий Павлович (1891-1942) – сын в.к. Павла Александровича (ещё один «оппозиционный» в.к., о нём см. ниже), – его матушка, к слову, умерла при его родах, причём ребёнка, буквально, доставали «на свет Божий» сами врачи. –Имел бисексуальные наклонности (не жёсткая ли перинатальная травма тут сказалась?); на почве «нетрадиционных» своих сексуальных наклонностей был взят на «крючок» британской разведкой, а также сошёлся со столь же гомосексуальным и трансвеститным Ф. Юсуповым, с которым, впоследствии, совместными усилиями, убивал Григория Распутина (крепко обличавшего подобного рода содомитские «грешки» в высокородном семействе), – разумеется, при этом, выведя руководящую и направляющую роль, в данном убийстве, английской разведки в тень. За своё тягчайшее преступление против, по сути, самих царя и царицы, высокородный родственничек (Д.П.) получил… лишь высылку в Персию. – Хотя, по хорошему, всю эту гоп-компанию царю  надо было тогда поставить к стенке!

Однако… даже то наказание, которое получил убийца Дмитрий Павлович, – высылка в Персию, в действующую армию, – вызвало у великокняжеской семейки жуткое возмущение, и в.к. Мария Павловна, Николай Михайлович и иже с ними, живо состряпали соответствующее письмо на имя Николая II, о том, чтобы он смягчил это, столь, с их точки зрения, чрезмерно строгое (!) наказание несчастному своему родственичку: как же, мол, он там будет, в Персии, там эпидемии, плохие условия, а у Димочки здоровье слабое, он, мол, весьма угнетён морально и болен физически, так что, пусть он поедет не в Персию, а в какое-нибудь своё имение – в Усово, или в Виленское…

На что Государь, впрочем, им вполне резонно ответил: никому не дано право заниматься убийствами, и я, вообще, мол, удивлён вашим подобным обращением ко мне…

Обращу внимание, что отсылка в действующую армию, – за убийство!, причём убийство друга царской семьи!, – для великокняжеского мажора, в годы тяжелейшей Войны, оказывается… «чрезмерным наказанием»! – Причём, учитывая, что отсылают его не на германский фронт, – а туда, где много потише, в Персию!...

Зажрались![4]

Кто-то кровь на фронте проливает, а кто-то в тылу жирует, да ещё, бесясь с жиру, людей убивает, – да ещё хочет, чтоб ему за то ничего не было!

У меня на это, извините, нет слов; только одни «выражения»…

После революций, жил в СГА, торговал шампанским, увлекался автомобилями; стал одним из руководителей такой организации, как «Младороссы» (основана в 1923 г.), – т.е. одного из филиалов, созданной британской разведкой сети околомасонских организаций с приставкой «Младо-» («младотурки», «Молодая Италия», «младочехи» и т.д., и т.п.), работавших на разрушение традиционных различных «своих» государств и на благо Туманного Альбиона, находясь у этого Альбиона на серьёзном крючке. Идеология подобных шапито-организаций была, с соответствующими изменениями, вполне  стандартна: национализм (провоцирующий межнациональные конфликты), экономический либерализм («всё приватизировать и отдать Великобритании»), «демократия» («долой тиранов»!, с масс-шоу «выборов») и т.п. политический балаган. – Всё это, разумеется, прикрывалось, ad hoc, разного рода «идеологическими вариациями» для каждой из стран.

Всесторонне поддерживал своего «брата» (по Ложе) Владимира Кирилловича в его претензиях на российский престол, был его своего рода «официальным представителем».

В.к. Павел Александрович (1860-1919) – после смерти первой жены (матушки вышеупомянутого Дмитрия Павловича), вторым браком женился на Ольге Пистолькорс (в девичестве – Карнович), к тому времени (1902-й г.) уже разведёнке, – родившей, к слову, ребёнка от в.к. ещё до брака, – за что, разумеется, был лишён всяких наследственных-семейных прав, – однако, в 1908-м г., был, частично, прощён, ему дозволили вернуться в Россию, а супруге дали титул «запорожской» «княгини Палей». Прощённый, но, по-видимому, затаивший интригу в.к., постоянно ратовал за ограничение власти Николая  II, за введение в России «конституции» и прочий подобного рода политический балаган.

Арестован революционными властями в августе 1918-го г.; в январе 1919-го – расстрелян в Петропавловке (вместе с в.к. Дмитрием Константиновичем, Николаем Михайловичем и Георгием Михайловичем).

В.к. Александр Михайлович (1866-1933) – яхтсмен и путешественник; занимал важные государственные посты по «морской линии»; в то же время – увлекался спиритизмом, розенкрейцерством; активный масон – полагал себя филалетом, т.е. масоном особо активно стремящимся к его, масонства, древней тайной философской эзотерической истине; основал, на своей «морской» почве, «Адмиралтейскую ложу»; мастер ложи «Карма»; «крышевал», так сказать, ложу «Пирамида».

Его дочка (Ирина Александровна) была официальной женой вышеупомянутого гомосексуалиста и трансвестита-мажора Ф. Юсупова.

В.к. Борис Владимирович (1877-1943) – входил в «великокняжескую фронду», особо активным членом которой был его брат Кирилл (будущий самопровоглашённый «император всероссийский», в 1924-м г.),[5] причём данная, «владимирская» ветвь «фронды», вообще, склонялась к учинению дворцового переворота – после убийства Распутина, включая, при этом, реальный арест Государыни. В августе 1918-го г. арестован большевиками (в Кисловодске), – однако довольно скоро, в сентябре, отбит у них блуждающим отрядом-бандой атамана Шкуро; бежал в Париж. Вступил, в эмиграции, в 1919-м г., в морганатический брак с Зинаидой Рашевской (1896-1963), однако довольно скоро с ней и развёлся. Разумеется, был сторонником своего брата Кирилла Владимировича (1876-1938) в его претензиях быть «императором всероссийским».

Братьев «Владимировичей», надо заметить, в их «фрондирующей» деятельности, явно проталкивая на трон своего старшего сына, – в.к. Кирилла Владимировича, – подзуживала их мать – амбициозная интриганка в.к. Мария Павловна (Мария Александрина Элизабета Элеонора Мекленбург-Шверинская), очень, мягко говоря, недолюблившая царицу.

В.к. Андрей Владимирович (1879-1956) – член той же группировки «великокняжеской фронды»; «почётный казак»; арестован временщиками («временным правительством») в апреле 1917-го г., в Пятигорске. Но почти тут же благополучно отпущен; в августе 1918-го арестован (там же) уже большевиками – и помещён под своего рода «домашний арест»; однако… бежал (!?) – в горы, далее – в Анапу – и, наконец, уплыл из Новороссийска в январе 1920-го г. – на Лазурный берег Франции, – где жил в имении со своей, на ту пору, пока, любовницей, но, вот, скоро – женой – Матильдой Феликсовной Кшесинской (1872-1971) – известной балериной и великокняжеской куртизанкой, уже имевшей к тому моменту сына – Владимира (1902-1974), – родившегося от связи Матильды то ли с в.к. Сергеем Михайловичем (1869-1918), то ли с в.к. Андреем Владимировичем, ещё в 1902-м г., и получившего, от самозванного «императора» «Кирилла I», дворянскую фамилию «Красинский», – впрочем, впоследствии, этот Владимир то ли Андреевич, то ли Сергеевич, предпочитал носить более весомую фамилию «Романов» и даже, когда его «заносило», утверждал, что он, вообще, внебрачный сын Николая II!

Состоял в «верхушке» политической шапито-организации «Младороссы»; разумеется, поддерживал упомянутого Кирилла I в его «императорских» претензиях.

Ну и, наконец, в.к. Михаил Александрович (1878-1918) – младший брат Николая II; вроде как, собственно, в указанной «фронде» не состоял, однако, скажем так, сочувствовал ей, – потому как действия данной «фронды» так или иначе вполне могли быть на руку и ему: если Николая сместят с трона, то он, Михаил Александрович, в общем-то, и является «первым на очереди», по закону, на сей трон…

Однако… в 1912-м г. вступил в морганатический брак с Натальей Шереметьевской (1880-1855), – к тому времени уже дважды (!) «разведёнкой» и имевшей от первого брака дочь; предыдущие мужья, явно, не удовлетворяли её великим амбициям, и, вот, наконец, встретила она великого князя – и, ещё будучи замужем (за вторым мужем), родила от в.к. Михаила Александровича (в 1910-м г.) сына Георгия; брак свой новобрачные (Наталья и Михаил) оформили в Сербии, – потому как, очевидно, императорская семья была против подобного «морганизма», тем паче, по существующему преданию, Михаил Александрович тем самым нарушил тогда своё Слово, данное им императору, Николаю II, лично, что он ни в коем случае не женится на указанной особе (ибо тем самым он категорически нарушал семейные великокняжеские правила), – однако, вот, женился, – за что и был, само собой разумеется, лишён всех своих наследных семейных прав и, вообще, права въезда в Россию. – Смог вернуться и был, частично, прощён и восстановлен в правах лишь с началом Первой мировой войны, по личной просьбе.

Его «морганатическая» супруга получила титул «княгини Брасовой», – по названию личного имения Михаила Александровича «Брасово», в Орловской губернии. Во время Войны Михаил Александрович командовал Кавказской туземной («дикой») дивизией.

Наталья Сергеевна «Брасова» (Шереметьевская-Мамонтова-Вульферт) – была тесно связана, родовыми узами, со старообрядческими олигархическими кланами, и так или иначе являлась проводником их интересов; в отношениях с мужем явно доминировала, держала его «под каблучком»; вокруг неё сформировался так называемой «салон Брасовой» – этакий своего рода оппозиционный клуб «недовольных», ненавязчиво плетущий свои нити заговоров против Николая II, – по-видимому, Наталья Сергеевна, втайне и очень, желала усадить своего «рохлю мужа» на императорский трон…

Однако «рохля муж» то и дело, в силу, возможно, как раз личной нерешительности, – по правде сказать, судя по всему, был он даже много более, реально,  безволен, нежели его брат (Николай II), – всякий раз как-то уклонялся от взятия на себя «императорских» регалий.

01.03.1917. «великокняжеская фронда», в тему революции, издала свой «Великокняжеский манифест», – основными составителем которого являлся, судя по всему, вышеупомянутый «морганист» в.к. Павел Александрович, в коем («манифесте») предлагалось оставить власть вроде как у Николая II, но учинить эту власть чисто номинальной: вся власть де должна быть у «ответственного министерства» и у Думы, – сиречь у олигархов, дёргающих за ниточки указанный балаган болтунов. Таким образом, по сути, власть (олигархическая, по сути уж) сбрасывала с себя какую-либо реальную ответственность перед страной и народом и начинала иметь в стране всё, ни за что в ней, в стране, уже ни перед кем не отвечая! – Полное торжество Олигархического принципа.

Михаил Александрович, кстати, тоже подписал было данный «манифест», – выпущенный, как вы видите, ещё до «отречения» Николая, – которое состоялось (если, действительно, конечно, состоялось) лишь 02.03.1917.[6] – Впрочем, «рохля муж княгини Брасовой», то бишь в.к. Михаил Александрович, почти сразу стал пытаться вот уж отозвать свою подпись, – то ли из-за того, что, действительно, струсил, то ли от того, что данный манифест уже перестал его, лично, устраивать, в силу его собственных амбиций-претензий занять императорский трон (пусть хоть и под «чутким руководством» «ответственного министерства» и его кукловодов). – Однако, вот, когда оказалось, что Николай «отрёкся» не в пользу своего малолетнего сына Алексея, а именно в пользу его – Михаила II Александровича, – он, Михаил Александрович, – не сильно сопротивляясь, прибывшим к нему, – на квартиру князя Путятина, где он тогда (начало марта 1917-го г.) ховался, – братьям-каменщикам, – «благополучно» и сам, эдак довольно завуалировано, вельми опять же струсив, отрёкся.

К Михаилу Александровичу прибыла тогда вся тёплая «братская» компания: и Гучков, и Г. Львов, и Родзянко, и Терещенко, и Керенский, и Милюков, и Ефремов и т.д., – сопровождаемые, к тому же, в.к. Андреем Владимировичем да одним из реальных кураторов всей этой гоп-компании французским послом М. Палеологом. – Увидев подобную «делегацию общественности», Михаил Александрович облажался, стал истерить, «ребята, помогите!». – Хотя, по-хорошему, будь он настоящий Император, он должен был взять всех этих заговорщиков да приказать их расстрелять за государственную измену! – ну, разве что, французского посла только выслать пинком «на родину».

Каждый из пришедших и требовавших тогда от Михаила Александровича «отречения» «братьев», – каждый со своими нюансами «отречения», по-видимому, лелеял какие-то собственные мечты, грезил теми или иными своими интересами и целями, – однако Кукловод знал и имел свой чёткий и жёсткий план, и методично вёл свою Игру, на сей момент – обложив данными «размечатавшимися» пешками великого князя, потенциального вроде как Императора. Партия-то уже была почти сыграна-выиграна. В итоге Михаил подписал акт-манифест отречения, вообще, не как «последний император», а вроде как «частное лицо»: мол, подчинитесь все «временному правительству» (это он народу – то ли посоветовал, то ли «приказал»), до будущего всенародно избранного «учредительного собрания», на котором…

И т.п. «жевание соплей».

Через пару дней Михаил Александрович был помещён под «домашний арест»; англичане, ведущие данную Партию-Игру, в Англию-метрополию его не пустили; ну а в июле 1917-го «временное правительство», вообще, лишило «Романовых» избирательных прав. Хе-хе.

Это я от лица ироничной Клио хехекаю.

Однако, весьма скоро, её тонкая усмешка предстала ухмылкой поперёк лица: в марте 1918-го Михаил Александрович был арестован уже большевиками – и отправлен в Пермский край; ну а там, с ним была, судя по всему, разыграна тривиальная провокация, с его, якобы, «попыткой похищения», после чего он оказался «благополучно» убит вроде как некими «отморозками-заговорщиками» (июнь 1918-го г.).

А теперь о такой профанной силе, как «политические партии»; прежде всего, мы тут рассмотрим партии «либерального» толка, – именно ведь они, а отнюдь не партии левого революционного спектра, сыграли свою заглавно-скверную роль в разрушении Российской Империи, – революционные партии они всегда шли тут, скажем так, пристяжными, «вторым номером».

И тут ещё один немаловажный момент нужно отметить. Дело в том, что политические партии – это, по сути своей, марионеточные, мягко говоря, «вторичные» организации; исключения, конечно, бывают, но именно как исключения, балансирующие на уровне «погрешности».

Сам по себе «демократический» (с соответствующими изменениями, «парламентский») тип организации «власти», исторически, предполагает процесс уходя реальной власти, реальных Субъектов власти в тень, – а на «политическую поверхность» выставляется, по преимуществу, сугубый политический балаган, если угодно, «кукольный театр» политических «Петрушек». Так вот, собственно, нижеописываемые политические партии, по существу, представляли собой подобного рода балаган. Что партии «либеральные», что «революционные», «социалистические». Причём, первые («либералы») выходили на политическую авансцену тогда, когда выпускать совсем уж очевидный балаган разного рода «эсеров» и «эсдеков» («революционеров-социалистов») было ещё как-то их закулисным Кукловодам слишком эпатажно и абсурдно, – ибо «пипл» ещё подобный политический «совриск»[7] вряд ли что нормально бы «схавал», – однако политические шуты «второго плана» неотступно завсегда стояли на спинами шутов «плана первого». Политические «Окна Овертона» ещё до подобного («радикально-революционного») формата общество тогда не сдвинули.

Сперва мы рассмотрим подобного рода профанные организации – «политические партии»; а потом попытаемся обнаружить кое-что лежащее и поглубже.

Принципиальная тривиальная ошибка наших профанных историографов, изучающих тот или иной слой спектра «политических партий», как раз и заключается в том, что они берут эти партии в качестве «субъектов», тогда как в действительности, элементарно и очевидно, они, эти партии – только марионеточный балаган и есть; этакие эфемерные образования, волнующиеся на политической поверхности, скрывающие подлинную реальность; и уж никак не реальные политические Субъекты. Это, используя современную терминологии, потешные симулякры настоящих политических субъектов.

Итак, первым номером у нас тут пойдет партия кадетов – то бишь «конституционно-демократическая» партия. Иное название – «партия народной свободы» (эпитет с января 1906-го г.); довольно лукавое, надо сказать сразу, название.

Никакой народ, в целом, тут, априори, и не предполагался; реальной целью партии было утверждение всё новых и новых прав поднимающейся олигархии, как местной, «российской», так и, главное, олигархии транснациональной; а для этого нужно было отодвинуть, – на первых порах, – а, далее, там видно будет – царя-императора, заставить его «поделиться» своей властью с «народом», то бишь – с ними, родимыми: олигархами; и чтобы эти олигархи, под красивыми лозунгами («свободы», «конституции» и «демократии») могли всё пуще и пуще грабить этот народ, – и никакой бы царь-император был им уже не указ!

Проще говоря, мы, олигархия, хотим иметь все права – и никаких обязанностей (ни перед народом, ни перед Государем). Нечто аналогичное, разумеется, с соответствующими, число внешними и весьма несущественными, изменениями пропагандировали иные того же «либерального» спектра партии. Иными словами: ура Олигархическому принципу!

Партия «кадетов» была создана в июле 1905-го г., – из слияния «общественных организаций» «Союз земцев-конституционалистов» и «Союз освобождения».[8]

С виду партия вроде бы поднимала вполне соблазнительные и приличные, а иные и вполне актуальные, лозунги: против засилья бюрократии, против «манчестерского» либерализма (т.е. против всеобщей приватизации и полной свободы предпринимательства), ну и, разумеется, за прочую «демократию»; однако тезис установления «конституционной монархии», так или иначе, всегда шёл рефреном политической песенки данной партии.[9] Эдакий компот из плохо согласующихся друг с другом «красивых» тезисов. Причём, «конституционная монархия» утверждалась кадетами, как своего рода «программа минимум», и лишь вследствие того, что, мол, у народа нашего крепко укоренена идея монархии, как «пережиток и атавизм», и как только мы, мол, немного разовьёмся, мы, разумеется, ликвидируем и монархию.

И потому немудрено, что когда в октябре того же года, Государь, под давлением Витте (о коем чуть ниже) и Кº, выпустил свой «Высочайший манифест» (от 17.10.1905.) «об усовершенствовании государственного порядка» (авторы коего – тот же Витте и его Кº), в котором утверждалась Государственная Дума как законодательный орган (до того Дума, утверждённая ещё в августе, имела статус лишь совещательного органа), утверждались «свобода совести», собраний и союзов etc., – всего этого нашим «кадетам» показалось уже мало, – политический аппетит, как говорится, приходит во время «еды»: они стали требовать свободу политзаключённым (так!), ну и, конечно, всё ту же «Учредилку», – сиречь «учредительное собрание», которое вроде как, по их мнению, только и должно было решить, какой политический строй будет в России.

По сути, подобные «либерального» толка «оппозиционные» партии, да плюс подыгрывающие им, на «высоких частотах», партии «революционные», играли тогда в одну Игру с тем же Витте и его Кº, имевшими доступ к царю лично и возможность влиять на принятие им государственных управленческих решений: Витте и его «команда» теперь могли, протаскивая нужные им «решения», завсегда давить на царя тем, что, вот, посмотрите, Ваше Величество, чего требует «общественность», и надо, мол, идти ей, «прогрессивной общественности», хоть на какие-нибудь, хе-хе, уступки, а то, мало ли что, как бы чего не вышло, русский бунт он, знаете ли, беспощадный…

Так сказать, «добрый» и «злой» «следователи»; хотя, в действительности – «Петрушки», болтающиеся на одних и тех же (условно, «олигархических транснациональных») ниточках. А под симулякром «общественности» (как пугала) тут выступала лишь кучка всё тех же политических «петрушек»: сперва «труппа либерального театра», а затем, при первой же возможности – на сцену выскакивала, с бомбами и револьверами, в своём кровавом канкане, «труппа театра революционно-террористического».