В довершение темы ««Чудесного отречения» Николая II», позволю себе некоторые, весьма важные здесь, размышления-домарки.

  Если Николай, действительно, отрекся, то он не может быть «святым».

  У современного, так сказать, «исторического сообщества», есть, в связи со всем вышеописанным, одна довольно шизофреническая, «в голове», вещь (хотя, конечно, далеко не одна).

  Дело в том, что если Николай II, действительно, отрёкся так, как принято в «официальной версии», от престола, то он – по факту, предатель, предавший а) Бога, который поручил ему окормлять «Святую Русь», нести Бремя и Крест Верховной власти, и б) свой Народ, который он, получается, бросил в хищные лапы политических проходимцев – марионеток транснационального Капитала.

  И такой человек, в принципе, не может быть «святым». Даже если потом его постигнет мученическая смерть, – ибо это уже будет не «мученичество», а лишь постигшее его «возмездие». Семья его, в данном отношении, действительно, невинная, наверное, вполне может быть канонизирована, как страстотерпцы, но сам Николай – нет.

  Однако указанная «официальная версия» «отречения» сама по себе грешит явной «шизофреничностью», в ней есть множество довольно нелепых, доводящих её до абсурда, моментов. И я полагаю, что она, скорее всего, извините, туфта и фуфло.

  Та же, скажем так, версия событий, которую представил здесь я – более правдоподобна и не содержит в себе столь явных нелепостей. Не могу сказать, конечно, что я сам в ней уверен на все 100% (так и не может быть никогда, в принципе), но на 90% – уверен.

  И вот если я прав, и Николай, действительно, не «отрекался», а его «отречение» суть растиражированная и раскрученная подделка, то, в таком случае, он – действительно, может быть «святым страстотерпцем».

  А то, что впоследствии Николай никак и никому не сообщил, что он, в действительности, не отрекался, то, с одной стороны, Николай, со своей семьёй, был наглухо блокирован-арестован захватившими власть заговорщиками, отрезан от внешнего мира, и все, в итоге, кто мог быть посвящён в эту Тайну, были убиты вместе с ним; и всякая связь его с «внешним миром» жёстко, скажем так, цензурировалась; а с другой стороны – ему, судя по всему, уже было, как говорится, «поздняк метаться»: дело «революции» уже свершилось, пасту в тюбик обратно не засунешь. – И даже если бы какая-нибудь «весточка» дошла бы до народа «через глухую стену» от Николая о том, что он де не отрекался, то этому уже никто особо и не поверил и не бросился на защиту арестованного заговорщиками-узурпаторами царя.

  Всё, как говорится, поздно дёргаться, «поезд ушёл», все уже знают, что ты, хе-хе, «отрёкся»…

  Да, весьма вероятно, и сломлен был Николай II морально-психологически после того, как осознал, что сотворили с ним заговорщики, каковы были масштаб и глубина заговора и предательства в высшей элите. – А это очень серьёзный удар по душевному состоянию человека, когда перед ним, вдруг, раскрывается, во всей красе, предательство тех людей, которым он верил и которых считал своими «друзьями». – Да, по-видимому, и узнал он о собственном «отречении» лишь 4-го марта, когда заговорщики лукаво-торжественно ознакомили его с вышедшими газетами с текстами его, и его брата, «манифестов отречения».

  К вопросу о «легитимности» последующей (после «отречения») власти в России.

  Иногда, говоря о случившихся в России революциях в 1917-м г., и уж тем паче в виду, весьма вероятно, вообще, фейковости «отречения» Николая II, дополнительно указывая на незаконность его «отречения» и за своего сына в пользу Михаила, и т.д., и т.п., говорят о дальнейшей нелигитимности власти в России, – с соответствующими провокационными выводами относительно того, что, вот, нужно «восстановить легитимность», сиречь «восстановить монархию», – имея в виду, при этом, посажение на трон каких-нибудь «кирилловичей» и тому подобных политических клоунов-петрушек.

  На это я отвечу довольно просто.

  Во-первых, т.н. «легитимность власти» постоянно, мягко говоря, нарушалась в той же Европе («французская революция», например, вообще, не чета «русской», безо всяких «легитимных» «отречений», пусть даже и фейковых; и т.д.) – и ничего, нормально живут и не заморачиваются.

  Да и в России, в том же XVIII – сплошь да рядом вполне «нелегитимная» смена правителя (или правительницы), вплоть до убийства Павла I.

  А во-вторых, что касается «юридической» стороны вопроса, то, как говорится, «не смешите мои тапочки»! – Юридическая система (по крайне мере, нынешняя) может «доказать» всё, что угодно, и так же может «доказать», на основании тех же «законов», всё что угодно и в противоположную сторону. Было бы желание и соответствующий заказ.

  В современной политической системе, например, «легитимность» той или иной власти определяется признанием данной «легитимности» со стороны глобальной Метрополии (условно, СГА), пусть даже основания этого признания вопиюще абсурдны.

Так что о «юридических аспектах» вопроса, вообще, лучше помолчать (в тряпочку). Если нужно – «докажут» «абсолютную легитимность» свершившегося «переворота» и последующей ему «власти»; будет нужно обратное – столь же «обоснованно» «докажут» и обратное (может быть, даже, по решению того же самого судьи). Какие проблемы? Это же юридическая (!) система.

  «Шарик налево, шарик направо».

  Я полагаю, если тут (в «отречении» Николая) и можно о чём-то говорить, то только о морально-этической стороне вопроса. И не пачкать эту тему лукавой «юридической» казуистикой. А тем паче в заведомо провокационных целях. Это – неинтересно и не по существу проблемы.

  И почему-то, кстати, никому не приходит в голову такая элементарная вещь, как несопоставимость, несоизмеримость, в принципе, сакральной власти монарха (самодержца) и «человеческих законов», – ибо самодержец, априори, над законом; он сам является, по сути, в данной социокультурной системе, источником закона (права); и потому – нечего и заморачиваться данной проблемой: пытаться измерить трёхмерное – двухмерным инструментом.

  Провокация «покаяния».

  Завершая свои рассуждения об «Отречения Николая II», замечу вот ещё о какой гадости.   Сегодня частенько говорят о том, что наш народ де должен «покаяться» перед Государем…

  И говорят это сегодня недобитые «потомки» тех самых «белых» «февралистов», которые как раз и свергали царя, принуждали его к «отречению», – за ради торжества своего Олигархического принципа («иметь в стране всё, ни за что в ней реально не отвечая»); а потом, когда вся эта их афера с «отречением», вполне исторически логично, привела в России к внутренней Смуте и гражданской войне, эти ребята «благополучно» соучаствовали раскрутке этой самой Смуты и гражданской войны со стороны «союзников», – целенаправленно стравливавших русских и, в перспективе, желающих расчленения России и обращения её в совокупность колониальных марионеточных квазигосударственных образований.

  Я полагаю, этих «белых» провокаторов сегодня нужно давить, как клопов. Они, как ловкие напёрсточники, пытаются теперь «перевести стрелки», обвинить во всём «народ», заставить его каяться, а под это дело, оттяпать себе, «обратно», «свою» собственность, указать «быдлу» («народу) на его место…

  Но это они так хотят.

  А их, более умные, западные кураторы-союзники хотят ещё более простой и очевидной вещи: ввергнуть Россию, вновь, в омут Смуты и гражданской войны, и, в итоге, расчленив её, снести, наконец, с исторической сцены. Раз и навсегда. Всё, «концерт «русской истории» окончен».

  Так что пусть сами они, – потомки этих «белых» «февралистов», смешно-глупо рядящиеся сегодня в «монархические» одежды, – каются, а народ ещё посмотрит: прощать их или нет.

  Именно организаторы и руководители «белого движения» являлись самыми активными в своё время заговорщиками против Николая II или, по крайне мере, подручными этих заговорщиков и выдвиженцами «Февраля»: и Алексеев, и Корнилов, и Деникин (выброшенный наверх именно вследствие «февральской революции» и вполне сочувствовавший заговору, большой приятель, опять же, Гучкова), и Колчак (английская шестёрка-марионетка, – тут, вообще, пробы негде ставить),[1] и т.д., и т.п.

  Не надо передёргивать и валить с больной головы на здоровую.[2]

  «Бархатный февраль».

  Февральский переворот можно считать, с соответствующими оговорками, «цветной революцией».

  «Революция» «оранжевого» («цветного») толка предполагает несколько ключевых моментов, которые определяют её именно таким образом, – и эти моменты, так или иначе, присутствует в перевороте «февральском» (хотя, правда, не все).

  Во-первых, это «внешний фактор», как, по сути, ключевой в осуществлении «революции». В данном случае, основными кукловодами «революции» являлись британские специальные службы и британский же истеблишмент (плюс -американские банкиры), – которые и явились, в итоге, основными выгодоприобретателями от данной «революции» (обрушение геополитического конкурента изнутри, – невзирая на то, что на тот момент это был их, британцев, вроде как «союзник» в Войне).

  Также, сюда же, «цветная» революция требует, для себя, внешней, прежде всего, легитимации, – вот и «свержение царизма» и образованное «временного правительства» было почти тут же «радостно» признано «союзными державами» (СГА, Англий, Францией).

  Во-вторых, это наличие сильной и влиятельной элитной группы внутри страны, кровно заинтересованной в данной «революции» и, ещё более важно, весьма крепко завязанной на иностранные центры силы (см. «во-первых»).   Наличие подобной «элитной группы», позволяющее составить соответствующий «заговор» и осуществить «революционный проект» – тут тоже налицо.

  В-третьих, это вывод на улицы сопутствующей массовки («бандерлогов»), под соответствующие лозунги («хлеба и зрелищ!», «долой кровавый самодержавный режим!», «за свободу и конституцию!», «всё отдать Англии!» и прочие подобного толка бредовые мантры). – Бандерлоги здесь бывают как «платные» (за деньги), так и бесплатные (просто с промытыми мозгами). Всё это в «феврале» наличествовало.

  В-четвёртых, в стандартной «цветной революции»: сам «свергаемый диктатор», здесь, аналогично, тоже должен быть тесно повязан с упомянутым выше иностранным центром силы, всецело, почитай, зависеть от него, и, потому, не должен особо сопротивляться своему «свержению». Иными словами, сам «свергаемый диктатор» тут должен играть в ту же игру («революционные поддавки»). Николай II тоже «особо не сопротивлялся».

  Почти все вышеперечисленные характеристики «цветного» переворота – тут, в «феврале 1917-го г.», были налицо.

  Единственное что, впрочем, здесь не соответствовало тогда «чистой» модели «оранжевой революции», так это то, что олицетворявший указанный «царский кровавый режим» («свергаемый тиран») Николай II, отнюдь не был послушной марионеткой упомянутых западных (английских) кукловодов, а, всё же, и по статусу и лично, был правителем более менее самостоятельным, – другое дело, что в силу, по-видимому, особенностей характера и наличия «розовых очков» в отношении своих «союзников» (Англии, прежде всего), он не смог реально противостоять заговору и подавить, в зародыше, указанный заговор против себя и переворот, ничего для этого не сделал.

  Поэтому, я бы сказал, что «февральская революция» – это нечто очень близкое к тому, что мы называем сегодня «оранжевой революцией» и «бархатным переворотом».

  Кстати, забегая чуть вперёд, замечу, что «революция октябрьская» являлась переворотом «оранжевого» толка во много меньшей степени, и её, вот, назвать «революцией цветочной» будет вряд ли возможно, или, как минимум, довольно проблематично. Но об этом, подробнее, в своё время.

  Аргумент «запись в дневнике Марии Фёдоровны».

  В качестве аргумента в пользу того, что Николай действительно отрёкся может служить запись в дневнике его матушки – Марии Фёдоровны, от 4-го марта (1917-го г.), сделанная ею после встречи с «отрекшимся» Николаем в Могилёве, куда она быстро приехала (из Киева), как только узнала о данном «отречении»:

«…чтобы спасти страну /Родзянко/ предложил /Николаю II/ образовать новое правительство и… отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники, естественно, не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише!... Ники был невероятно спокоен и величественен в этом ужасном унизительном положении… Хорошо бы уехать в Крым…»

  Вроде бы всё нормально; Николай, значит, вроде бы рассказал ей, маме, при личной встрече, о своём отречении, и, вот, она и сделала эту запись.

  Однако, приглядимся к данной записи.

  Если всё произошло, действительно, так, как она описывает, – Николай II отрёкся, предал свой народ, из-за какого-там истеричного Родзянко, – то, очевидно, что Николай – или трус и предатель, или просто какой-то, скажем помягче, психически неполноценный человек.

  То, что Николай, скорее всего, не был подобного рода невменяемым психопатом-инфантилом – я уже говорил; хотя, конечно, такая возможность имеет место (отпустим на неё 10-20% вероятности, по максимуму).

  Но здесь перед нами уже вырисовывается два подобного рода «нравственных дегенерата»: Николай и его матушка.

  Страна сражается в Великой Войне, тебе, как Государю, вверены Бремя и Крест Верховной власти – а ты свой Богоданный Крест размениваешь на «истерику Родзянко» и – «отрекаешься»!?...

  А его матушка, в свою очередь, после всего этого, пишет: «Хорошо бы уехать в Крым…». –   Т.е., страна гибнет, её сын совершил государственное, по сути, преступление, перед Богом и Родиной, а она: «…и желательно в Крыму…».

  Это – нравственная дегенерация, проявление абсолютной безответственности.

  Ну, ладно, с одной стороны, Марии Фёдоровне, на тот момент уже 70-летней женщине, действительно, имеющей серьёзные проблемы со здоровьем, это, может быть, простительно.[3] Спишем всё на «женскую старость и слабость».

  Хотя, вот, с другой стороны, а отчего бы не предположить того, что Мария Фёдоровна – тоже входила в круг заговорщиков; по меньшей мере, симпатизировала им? – Хотя я, лично, отношусь с большой симпатией к Марии Фёдоровне, скажу честно; однако – предположу и этот вариант.

  Вот, возьмём её, довольно в этом плане красноречивые, навскидку, записи из личного дневника:

  «Кривошеин очень приятный человек…» (от 01.02.1915.)[4]

  «Злой дух «Григорий» /Распутин/ вернулся… Alix хочет, чтобы Ники взял на себя Верховное командование вместо Николая Николаевича… нужно быть безумным, чтобы желать такого…» (от 08.08.1915.)

  Иными словами, Мария Фёдоровна явно на стороне «группы Николая Николаевича» (значит, на стороне, так или иначе, заговорщиков).

  «Орлов смещён! Это был верный и преданный друг…» (от 28.08.1915.)

  К случаю, замечу, что имеющийся тут в виду Владимир Николаевич Орлов, – начальник военно-походной императорской канцелярии (с августа 1906-го г.), в то же время – личный шофёр царской Семьи, – находился в числе «ближнего круга» всё того же в.к. Николая Николаевича, изменщика-заговорщика, и, вместе со своим «патроном», был выслан на Кавказ (август 1915-го г.); жена, к слову, упомянутого В.Н. Орлова считалась в Петрограде «первой модницей», – ребята жили на широкую ногу, за счёт страны и её народа (наипаче, во время Войны!), а им казалось, по-видимому, всё мало.

  В письме (от 17.02.1917.) Николаю II Мария Фёдоровна слёзно выступала в защиту «опального» в.к. Дмитрия Павловича, – одного из убийц Распутина: мол, не высылай Димочку в Персию, там климат прескверный!...

  И т.д., и т.п.

  Так что, судя по умонастроению в.к. Марии Фёдоровны – она очень даже могла войти в «систему заговора» и написать в своём «дневнике», в сущности, всё, что угодно.

  Она, например, могла вполне поддерживать вариант переворота, связанный с «заменой» Николая на Михаила, поелику Михаил был её, так сказать, любимчик: «…мой милый Миша, самый удивительный из всех моих детей…» (14.11.1915.)

  Не говоря уж о том, что дневниковые записи, вообще, очень нетрудно подделать, например.   Что, замечу, довольно частенько и делается.

  А теперь обратимся к следующей фразе из вышеприведённой дневниковой записи (от 04.03.) Марии Фёдоровны об «отречения» Николая: «Ники был невероятно спокоен и величественен в этом ужасном унизительном положении…»

  Это – шедевр. Вы только вдумайтесь, что здесь сказано: сидит, по факту, «Ники», опущенный, у «политической параши», и делает «величественный» вид…

  Смех не пробирает?

  Меня – пробирает. Разумеется, сквозь слёзы.

  И: 1) либо это – полная потеря реальности, – причём, семейная, эдакое наследственное душевное заболевание, связанное с потерей адекватности восприятия действительности…

И если это, действительно, так (т.е. «дневник» – подлинный), то мы, действительно, имеем дело с полностью оторвавшейся от реальности высшей элитой.[5] Или, как вариант, Мария Фёдоровна – просто причастна к заговору.

  2) Либо – всё это («дневник») банальная фальшивка.

  Одно из двух. Вероятность второго, впрочем, по-моему, в несколько раз выше.

  Ребёнка можно обмануть и развести, или просто запугать, и, например, отнять у него таким способом игрушку. Но Николай II – извините, был взрослый человек, и Россия, и её народ – это никак не игрушки. А исходя, кстати, из «дневников» Николая II (фальшивых, скорее всего) – Россия, её народ, для него представлялись на уровне «игрушки».

  Но поскольку подобный образ «самодержца всероссийского», – нравственно и интеллектуально убогого, патологического инфантила, – мне представляется, всё же, по меньшей мере, весьма сомнительным, то я, вот, и позволил себе выразить сомнение и в «подлинности», так сказать всей этой «чудесной» «ситуации отречения» и иных сопутствующих ей «исторических истин и фактов».