…Примечание-узелок (продолжение):

Киселёв Павел Дмитриевич (1788-1872) – участник Бородинской битвы и иных сражений войны 1812-1814-х гг.; с сентября 1812-го г. – адъютант Милорадовича; с апреля 1814-го г. – флигель-адъютант Александра I; с кон. 1815-го г., по наказу Аракчеева, занимается расследованием винной, и прочей, коррупционной деятельности высшего чиновничества в Крыму; одновременно, с 1814-го г. – начальник штаба 2-ой армии, располагавшейся на юге России, в Малороссии, – правда, тогдашний командующий армией, П.Х. Витгенштейн был поначалу против подобного назначения, но потом, делать нечего, смирился с «высшей волей»; иными словами, почитай, вся верхушка «Южного Общества», состоявшего исключительно из офицеров, причём, многие из них – офицеры высшего командного звена, оказывались в подчинении у Киселёва, – по-видимому, неплохо осведомлённого о наличии, в среде его подчинённых, некоего «тайного общества»; однако, как, возможно, сочувствующий определённым «прогрессивным» идеям, на которых основывалось данное «Общество», и, скорее всего, вследствие банального бюрократического «кураторства-патронажа», вёл с этими «тайными обществами» свою «карьерную Игру»; на этой почве, почти наверняка, имел определённые «деловые-игровые» завязки с упомянутым генералом Виттом, – тем паче будучи женатым на его, Витта, сестре! – Софии (с 1821-го г.), и, более, того имея в качестве любовницы другую его сестру – Ольгу! Когда поднялась соответствующая шумиха и «наверху» явно заволновались относительно «тайных обществ», по указанию И.И. Дибича, совместно по специально отряженным следователем генералом А.И. Чернышовым, Киселёв произвёл первые аресты «декабристов» (в начале декабря) на юге России…

Воронцов Михаил Семёнович (1788-1872) – сын главного англофила и агента английского влияния в России Семёна Романовича Воронцова, бывшего долгое время послом в Англии, застрельщика убийства Павла I; сам Воронцов М.М. воспитывался у оного своего отца в Англии; участник войны 1812-1814-х гг., командующий «оккупационным» корпусом во Франции (1815-1818-й гг.); кавалер британского «рыцарского» Орден Бани (1819-й г.); подобно папаше, большой англофил; с мая 1823-го г. – генерал-губернатор Новороссиии; один из крупнейших магнатов-олигархов России тех времён; после подавления восстания «декабристов» – член Верховного суда по их «делу». Судя по всему, не мог так или иначе не входить в «английскую» организованную преступную группировку, состоящую из высших сановников тем мест и времён (Грейга и К°). «Жертва» нескольких эпиграмм Пушкина, сосланного в ту пору в Кишинёв, в числе коих:

«Полу-милорд, полу-купец, / Полу-мудрец, полу-невежда, / Полу-подлец, но есть надежда, / Что будет полным наконец».

«Не знаю где, но не у нас, / Достопочтенный лорд Мидас, / С душой посредственной и низкой, – / Чтоб не упасть дорогой склизкой, / Ползком прополз в известный чин / И стал известный господин…»/ (и т.д.)

Мидас, для пояснения, это мифологический царь, соотносимый с одним из фригийских правителей, отличавшимся огромным богатством; по мифологическому сюжету, Мидас получил от Диониса дар обращать в золото всё, к чему прикасается, – отчего, в итоге, не смог ничего отныне съесть, поелику вся еда его тут же обращалась в золото…

...

   …При вскрытии, у умершего Императора (либо у «подменившего» его трупа другого человека) обнаружены патологии в головном мозгу, печени и желчном пузыре…

Действительно, имеет место довольно известная версия, – имеющая свои основания и право на существование, – что скончался тогда отнюдь не Император; а Император – всё-таки выжил, выздоровел и, выбрав подобный «удачный» момент, ушёл-удалился, по своим личным экзистенциальным причинам, в жизнь простого христианского странника, – в итоге, объявившись, через ~ 11 лет, в лице ставшего небезызвестным старца «Фёдора Кузьмича».

Сейчас я не буду, здесь, утверждать, что эта версия не верна; аналогично, не стану утверждать и обратного; обе версии – довольно правдоподобны; по логике вещей, та версия, что старец «Фёдор Кузьмич» и есть, собственно, бывший Император Александр I, для меня лично, обладает даже большим правдоподобием (~ 70:30). И я впоследствии, как-нибудь, подробнее попытаюсь разобраться и с этой историей; сейчас же для нас это – не суть важно; для нас, сейчас, ход дальнейших событий принципиально никак не зависит от того, действительно ли Александр I тогда умер или, с помощью доверенных близких лиц, сумел всё же ускользнуть, как шахматный король из-под матовой двухходовки, с трона, – который, трон, не просто стал ему постылым, но и смертельно опасным, горячим, как, реально, сковородка, – и, подменив «тело», ушёл «от мира» и «власти».[1]

Давайте попробуем предположить, что Александр, действительно, ушёл-ускользнул «от мира и власти».

Прежде всего, надо сказать, что он, по многочисленным свидетельствам, уже намекал, и неоднократно, на то, что хочет сделать что-то подобное: причём, ещё до того, как стал Императором: вот, например, Ф.С. Лагарпу (своему воспитателю, в сентябре 1797-го г.), что, мол, когда возведу Россию до желаемого благоденствия, дам ей Конституцию, и моя власть таким образом сама собой сойдёт на нет; и В.П. Кочубею (в мае 1796-го г., своему, тогда, доверенному лицу, впоследствии крупнейшему российскому сановнику) – нечто в том же духе: мол, не рождён я для столь высокого сана, откажусь, впоследствии, от власти и поселюсь где-нибудь на берегах Рейна, буду изучать там природу (К слову, обратите внимание: не в какой-нибудь «уголок России» уеду, которую «довёл до благоденствия», а – Европы! – очень показательно и симптоматично!); и Константину, в Варшаве, в 1819-м г., о том, что, мол, хочу «абдикировать» (от лат. abdico – «отрекаться»); и И.В. Васильчикову (в 1824-м г.) – о том, что, мол, я был бы не против сбросить бремя короны, ужасно тягостное; и т.д., и т.п.; или, вот, из крайних: принцу Оранскому, весной 1825-го г.: уеду, мол, в Крым жить скоро, как частное лицо…

Заметьте, впрочем, уже не «в Европу» уеду, а всё-таки на русскую территорию…

Однако, ох уж этот Крым! – впоследствии туда же вроде как захочет «свалить» и «отрекшийся» от престола Николай II (хотя эти его слова, сказанные Гучкову в ситуации «отречения», могут быть и банальным мифом, выдумкой Гучкова и К°).

Можно предположить, что для Александра было довольно мучительно, – а с годами, наверное, всё сильнее и мучительнее, – переживание вины за отцеубийство; пусть даже сам лично он не убивал, но ведь, знал, знал!...

А это, замаливание подобной вины, как проклятия, требовало кардинальной смены всего образа жизни, – ибо никакой «мистицизм», которым, вот, он, Александр «баловался» одно время, тут не помогал.

А тяжелейшая болезнь, поставившая на край жизни и смерти – это дополнительный мощнейший стимул, даже «знак свыше» (!), кардинально переменить свою жизнь.

Кстати, а что это была за болезнь?

Есть немало версий; а чаще просто исследователи не заморачиваются особо диагнозом; ну умер себе от «простуды» и умер. А я вот сопоставляю клиническую картину данного заболевания, – тянувшегося, к слову, более трёх недель, – и у меня нет чёткой идентификации!

Тиф отпадает сразу за отсутствием сыпи и увеличенной селезёнки. Холера – за отсутствием постоянно сильного, до крови, поноса. Малярия, даже её смертельные «тропические» (не местные, более мягкие, отнюдь не смертельные) формы – вследствие постоянно высокой температуры в последний период и, вообще, не подходящей, тут, иной симптоматикой. Различные формы энцефалита – тоже не очень подходят, по симптоматике. Не говоря уж о «крымской лихорадке» (совсем не подходит).

Можно предположить, что это была одна из разновидностей менингококковой инфекции, – менингита, действительно, возникшего вследствие переохлаждения, с соответствующими осложнениями. Хотя тут тоже есть свои вопросы по симптоматике.[2]

Кстати, клиническая картина тут вполне может соответствовать и отравлению, – например, ртутью, или медью (высокая температура, головная боль, тошнота-рвота, обмороки). Впрочем, ядов, вообще, довольно широкий спектр имеется, – так что тут, наверное, можно подобрать соответствующий. Причём, травить Александра могли и сразу, положим, серьёзной дозой, а потом – дотравливать, видя, что «клиент» никак не умирает.

И, вот, Александр, здесь, обращу внимание, оказывается в ситуации опять же Ивана Грозного, – во время его столь же «смертельной болезни», в 1553-м г., – когда перед кроватью больного-умирающего царя, совсем недавно присоединившего к Руси Казань, разыгралась вот уж драчка за власть промеж крамольными боярами. Иван IV тогда сумел оклематься, встать и, намотав на ус этот свой экзистенциальный жизненный опыт, впоследствии принять правильное решение относительно всей этой боярской шушеры: ввести опричнину (в 1565-м г.).

Мог ли Александр, – предположим, всё-таки выздоровевший, – пойти на нечто подобное?

Вряд ли. Во-первых, «кишка тонка»; Александр Благословенный, по своему складу, по характеру, явно не тянул на Ивана Грозного. Во-вторых, надо признать, «элитная болезнь» («боярская крамола») в его пору, тем паче усугублённая патологией Псевдоморфоза, в Российской Империи была много более «запущена»; и если при Иване IV подобная болезнь была только на своих начальных стадиях и с ней ещё можно было бороться, хоть и радикальными, хирургическими, но всё же не революционными, методами, то здесь, действительно, необходима была уже жёсткая перезагрузка (т.е. «революция») всей Системы («сверху» или «снизу», не суть важно, но – жёсткая и кардинальная); а Александр, тем более, на это пойти не мог, в принципе, да и, конечно же, не видел он подобных выходов из ситуации, да и вряд ли, вообще, ощущал суть этой ситуации, весь её ужас и трагизм, – разве что, возможно, лишь лёжа на смертном одре и понимая, что – «отравлен»!, – а вот это было, действительно, уже ужасно и трагично: для человека полагавшего себя, действительно, Самодержцем (наипаче, победителем Наполеона), сиречь – лицом неприкосновенным; а тут – получается, что и на него, как некогда на его отца, тоже, значит, посягнули, и тоже – «удачно»…

А он ничего сделать уже не может…

А ведь это, кстати – ещё один дополнительный повод уйти, «послав всех», тихо уйти «от власти и от мира»…

И ежели предположить, что Александр, всё-таки, выжил – то его уход, его, стоявшего на грани жизни и смерти, его, постигшего всю глубину патологии тогдашней Системы Власти, опутанной олигархической и коррупционной паутиной, становится тем более понятен.

Пусть теперь кто-нибудь другой, но только уже, извините, не я, разбирается со всем этим, простите, «дерьмом». А я – ухожу, тихо, в ночь, в степь, по пыльной дороге, в рубище, с котомкой… или, иной вариант – на лодке, по Азовскому морю…

К слову, больной Александр мог отказываться от лекарств, возможно, и по причине того, что понял, что отравлен и, оттого, отказывался пить какие-либо «лекарства», в которых, вновь, мог быть яд…

Замечу, врачи – наверное, самые ценные кадры для заговорщиков. Вспомним сюда и рассуждения Платона на сей счёт, размышлявшего, устами Сократа (в диалоге «Государство»), о том, что тот, кто обладает некоторым искусством-мастерством, то тот, значит, вполне способен обладать и искусством противоположным: вот, например, именно врач может как исцелить больного человека, так и отправить на тот свет здорового человека, причём и комар тут носу не подточит. Вспомним сюда и роковую, судя по всему, роль врачей в судьбе, опять же, Ивана Грозного, – причём, врачей-то именно «английских» («Эйлофа», Якоби и пр.), скорее всего и поспособствовавших, посредством ртути, устранению Ивана IV от трона и, вообще, из жизни.

Кстати, опять же, история в каком-то смысле повторяется и здесь, в «болезни» Александра: основной личный врач (лейб-медик) его – английский доктор Яков Виллие, – и личность этот Виллие, надо сказать, довольно подозрительная: выходец из той же Британии (Шотландии), в России – с 1790 г., непосредственный участник (!) заговора против Павла I, «на голубом глазу» засвидетельствовавший смерть несчастного монарха от «апоплексического удара»!, – после чего служил лейб-медиком и при Александре I, и при Николае I, заполучивший, за свои заслуги перед Британской Короной, судя по всему, на ниве разведки и прочей деятельности в самом «сердце» Российской Империи, титул баронета; на той же ниве подвизался, в те же времена, его полный тёзка племянник...[3]

К слову, одному ли мне это представляется, как минимум, странным: тот «доктор», который участвовал в убийстве твоего отца (!), оказывается после этого твоим «личным врачом»!? – Ты будешь такому «докторишке», после всего случившегося, хоть сколько-нибудь доверять? Я бы – поостерёгся. «Предавший единожды, предаст и ещёжды». Однако, вот, Александр, так или иначе, несколько отстранивший, со временем, от власти всех тех, кто участвовал в убийстве его отца, – возведших, тем самым, его, Александра, тогда, на престол, – «доктора», получается, оставил. Не странно ли? Не мог, по каким-то причинам, не оставить?...

Возможно, Александр начал, вот, сомневаться и в своём «лечащем враче», когда его поразила, вдруг, странная сия болезнь? – и потому стал отказываться от лекарств...

Впрочем, данный отказ, ежели взглянуть с иной стороны, мог быть мотивирован тем, что Александр, для себя, решил: если выздоровеет, то – уйдёт «от власти и мира», и если Бог хочет от него именно такого шага, то, значит, Бог его сам исцелит, безо всяких лекарств. Может и так; хотя, право слово, это выглядит более натянуто, нежели «сомнения во враче».

Как бы то ни было, оставим, пока, загадочную смерть Александра I и вернёмся к, собственно, непосредственно, «декабристским тайным обществам». Главное, что определённый политический фон их появления мы обрисовали.

История декабристских «тайных обществ» обычно восходит к «бунту Семёновского полка», который так или иначе связывают с закипающими подобного («бунташного») толка настроениями среди офицерства.

Пара слов о причинах подобных настроений.

С одной стороны, люди, прошедшие войну, покорившие, можно сказать, всю Европу, сокрушившие сильнейшую, на тот момент, армию мира (Наполеона), ощущали себя победителями, способными свернуть горы, – и, вот, теперь, с другой стороны, они вернулись обратно, в Россию, в «мирную жизнь», как в своего рода «стойло», «загон», со всё теми же муштрой и прочей бессмыслицей: с одной стороны, кипучая энергия витязенства («победительности»), а с другой – нет, даже не необходимый отдых, а – экзистенциальная пустота; с одной стороны – знакомство в Европе с прогрессивными новомодными политическими учениями и «идеям просвещения», пропагандирующими «свободу»; а с другой стороны – полное несоответствие российской действительности оным учениям, не говоря уж о личной «свободе»…

Другой вопрос, конечно, что в Европе, на тот момент, вообще не было государств, которые, по своему устройству соответствовали бы данным идеологическим учениям, – а Французская революция, напротив, должна была прямо указать на то, к чему, к какой крови и страданиям, приводят попытки воплощать в жизнь подобную идеологию, – ан нет, по-видимому, пока не наступишь сам на грабли – очень хочется испытать эффект вылетающих из глаз искр, а изо рта зубов с кровью…

…Восстание Семёновского полка (Санкт-Петербургский военный округ) случилось в октябре 1820-го г. и причиной этого восстания стало вроде как грубое и жестокое отношение к подчинённым нового (назначенного с весны того года) командира полка – Ф.Е. Шварца, – бунт, впрочем, не перерос в вооружённое восстание, а обошёлся лишь шумом да неповиновением. – В итоге, восстание, так и не начавшись серьёзно, было подавлено; бунтовщики – развезены по другим воинским частям; зачинщики – получили кто битье кнутом, кто «проход сквозь строй», кто разжалование и пр. Новый полк, в новом составе, сформировали в декабре того же года; Шварца отправили в отставку «за излишнюю строгость», – хотя, надо сказать, его как раз и поставили на данную должность с целью навести порядок, так сказать, «завернуть гайки», в было «разболтавшемся» полку (любимом, кстати, Александра I); может быть, ретивый Шварц, никогда до того не отличавшийся излишней строгостью, тут, действительно, перегнул палку…

Замечу, что в Семёновском полку уже и до того существовала такая «тайная организация-кружок», как «Семёновская артель», в 1815-м г., состоявшая из ~ 15-20 чел, в состав которой входили будущие ведущие «декабристы»: С. Трубецкой, С. Муравьёв-Апостол, И. Якушкин; «артель» была запрещена в том же году, просуществовав лишь несколько месяцев. Хотя, наверняка, негласно что-то подобное «тайно» существовало в полку до самого бунта и так или иначе способствовало «раскачке» этого бунта.

Данная «артель», в своё время, удачно влилась в «Союз спасения» (СС) – первую, собственно, «декабристскую» организацию.

СС – «тайное общество», первоначально, «дочерняя структура» масонской ложи «Трёх добродетелей», существовавшее с февраля 1816-го г., объединив в себе несколько аналогичного толка «тайных» организаций («Орден русских рыцарей»,[4] «Семёновскую артель», «Священную артель» (А.Н. Муравьёв, И.И. Пущин, В. К. Кюхельбекер, И.Г. Бурцов etc.); «спасать» члены «Союза», по-видимому, собирались «Россию»: разумеется, от «деспотии».

«Союз» создан, в определённой степени, в подражание немецкому «Тугенбунду» – «Союзу Добродетели («Доблести»)», работавшему в Кёнигсберге в 1808-1809-х гг. и имевшему своими главными целями поднятие немецкого национального духа, «упавшего» после побед Наполеона над Пруссией, и, вообще, «подпольную» борьбу с французами; «Союз…» («Тугенбунд») был закрыт по требованию «победившего» Наполеона.

Основатели «Союза спасения»: А. Муравьёв, М. Муравьёв-Апостол, С. Муравьёв-Апостол, С. Трубецкой, И. Якушкин (иногда говорят, немного утрируя: «5 Муравьёвых и Якушкин»); чуть позже, к «Союзу» присоединились такие известные деятели «декабристского» движения как: Н. Муравьёв, П. Пестель (с февраля 1817-го г.), М. Лунин, Ф. Глинка, И. Долгоруков и др.; то ли в конспиративных целях, то ли просто «промеж собой», «Союз» стал вскоре именоваться, также, «Обществом истинных и верных сынов отечества». Всего, в «Союзе» состояло ~ 30 членов.

Основными идеологическими установками «Союза» были свержение самодержавия и отмена крепостного состояния. «Устав» «Союза» был написан Пестелем, Долгоруковым и Трубецким.

Обращу внимание, что данный «Союз», как и последующие «декабристские», условно, организации не были, собственно, уже масонскими, в строгом смысле слова; масонство, со своим развитым ритуализмом и «духовно-мистическими» исканиями, не очень-то уж удовлетворяло российскую элитную, причём, прошедшую войну, молодёжь: хотелось прежде всего социально-политической деятельности, реального участия, причём основополагающего, во власти, – и потому нового подобного толка организации, вроде «Союза спасения», – хоть и создавались они по масонским лекалам, и хоть многие члены этих новых организаций и состояли в тех или иных масонских ложах, – были уже не, собственно, «масонскими», а, скорее, социально-политическими, по своей направленности. Никаких ритуалов (или их минимизация), никакой «мистики» и «оккультизма» (или их минимизация), а – почти исключительная нацеленность на социально-политические преобразования.

Впрочем, масонская «окраска» данной организации (СС) отражалась, здесь, с одной стороны, в сохранении определённой иерархии «уровней посвящения»: подразделяясь внутри себя на: «бояр» (руководство «Союза»), «мужей» (тех, кто знал «истинные цели» «Союза»: введение «Конституции» etc.) и «братьев» (не знавших «истинные цели», профанов); а с другой стороны – большинство «декабристов», лично, имели мировоззрение, пропитанное вполне оккультными установками: в частности – «животным магнетизмом», сиречь верой в магическую телепатию, «увлекались» и Пестель, и Волконский, и Орлов, и Трубецкой, и Глинка, и т.д., и т.п.

В определённом смысле, с соответствующими изменениями, всё это очень напоминало ту систему «тайных обществ», которая развернулась накануне «февральской революции» 1917-го г., с основным узлом этой системы – «Великим Востоком Народов России», тоже, отчасти, уже не строго масонской организацией, а более политической, работающей под вывеской «либерального масонства».

А теперь, вкратце, об основных представителях вышеуказанной организации «спасателей».

Матвей Иванович Муравьёв-Апостол (1793-1886) – легендарно, из рода Запорожского гетмана Данилы Апостола (гетман 1724-1734), участник войны 1812-го г., Бородинской битвы; член масонских лож «Соединённых друзей» и «Трёх добродетелей» (с 1816-го г.); впоследствии член «коренной управы» «Союза Благоденствия» (о нём см. ниже), «Южного Общества» (тоже см. ниже); сторонник казни императорской семьи; участник восстания Черниговского полка (см. ниже), – арестованный по «делу декабристов», 29.12.1825., будет освобождён восставшими «черниговцами», возглавит восстание… Окончательно арестован 03.01.1826.; в тюрьме объявил голодовку, но быстро «сдулся». Получил 20 лет каторги; скоро срок снизили до 15; и почти тут же – отправили лишь на вечное поселение, в Сибирь, разумеется; вернулся, после амнистии, в августе 1858-го г. в Москву. Встречался с Л. Толстым, замышлявшим роман о декабристах, много чего понарассказал, – но роман, в итоге, не вышел. Составил каталог мест захоронений «декабристов».

Сергей Иванович Муравьёв-Апостол (1796-1826) – тоже участник войны 1812-го г., и тоже масон: ложа «Трёх добродетелей»; аналогично, один из основателей «Союза Благоденствия» и «Южного Общества»; был на связи с «Союзом освобождённых славян» (о нём тоже см. ниже); также стоял за убийство царя; рулил восставшим Черниговским полком, – аналогично брату: арестован… освобождён восставшими… арестован. Приговорён к четвертованию, – казнь заменена, по монаршей милости, повешеньем. Повешен 13.07.1826. в Петропавловской крепости, – верёвка оборвалась, – пришлось вешать ещё раз…

Сергей Муравьёв-Апостол – автор т.н. «революционного катехизиса», распространявшегося среди восставшего Черниговского полка (29.12.1825. – 03.01.1826.) и представлявшего собой сборник вопросов и ответов «квазихристианской» религии «нового образца». Основы этого религиозного учения: цари украли у народа свободу; царь во всём виноват, в том числе, во всех страданиях народа; божественная форма правления – это демократия; долг христианина – уничтожать царей-тиранов; и т.п.

Александр Николаевич Муравьёв (1792-1863) – выученик «якобинца» Мажье; участник войны 1812-го г.; масон, с 1810-го г., ложа «Елизавета к добродетели», с 1814-го г. член французской ложи «Гередона», также, с 1816-го – в ложе «Трёх добродетелей», в которой с 1817-го г. – «наместный мастер»; один из основателей «Союза Благоденствия» (СБ), входил в его «коренной совет», однако в мае 1819-го – покинул эту организацию и больше, вроде как, не участвовал в «заговорах». Однако всё равно арестован по «делу декабристов» (05.01.1826.) и сослан в Сибирь, в Верхнеудинск. Однако, вот, уже в 1828-м г. становится… городничим Иркутска; после – занимает ещё ряд высоких должностей в Сибирском крае; с 1835-го г. – председатель Таврической уголовной палаты; после – получает ещё ряд важных гражданских и военных должностей.

Обращу внимание на «тоталитарный кровавый режим»: ссыльный заговорщик – становится городничим, а затем – вообще, председателем «краевой» судебной палаты… ...

 

              

(продолжение следует...)

http://gleb-negin.ucoz.ru/blog/dekabristy_v_cepjakh_cugcvanga_chast_7_sojuz_blagodenstvija/2018-07-11-103

P.S. А.И. Фурсов о современном "закате Запада", "западных" элитах и их целеполагании: