К 100-летию Великой октябрьской социалистической революции

1917. Ироничная логика Революции. Продолжение пятое. Осенний эндшпиль

   «…дух есть музыка. Демон некогда повелел Сократу слушаться духа музыки.

   Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию…»         (А. Блок)

   Надо заметить, что «корниловский мятеж», имевший своими целями установление «правой диктатуры», неудавшись – напротив, резко сдвинул российский политический спектр, в целом, опять же, влево. И именно над этим общим «полевевшем полем», сам лично Керенский и попытался изобразить из себя фигуру «левого диктатора».

   …В этой связи, кстати, обращу внимание на то, что согласие на создание подобной «Директории», во главе с Керенским, «Советы» дали с условием, что в ней не будет кадетов! – И, действительно, кадетов в «Директорию» не позвали.

   Третье коалиционное временное правительство (3КВП) было сформировано к 25.09., во главе, разумеется, с «директором-диктатором» Керенским. Опять же, в правительстве «светились» те же люди-братья – Терещенко, Коновалов (министр торговли и промышленности); хотя были и новые «лица». Всего – 4 представителя от кадетской партии, и 6 – от социалистических партий (эсеры, меньшевики, трудовики).

   И… тут же, 25.09., этому новоявленному «коалиционному временному правительству» «союзники» выразили новую свою ноту протеста, – через своих послов (собственно, ноту зачитывал всё тот же Бьюкенен): если, мол, вы не восстановите, хе-хе, порядок, то союзники перестанут помогать (так!) России…

   Прекрасная «отмазка», чтобы «не платить по счетам».

   И я бы заметил, что от таких «помощников» – бегут!...

   В то же время, очевидно, что Керенский и К° отдавали себе отчёт в том, что состояние армии, действительно, печальное, – несмотря на оптимистические, в этом отношении, свои реляции, – и что, действительно, существует реальная угроза того, что немцы, ежели соберут ударный кулак и ударят в направлении столицы, то, – особенно ввиду довольно лёгкого взятия ими, немцами, Риги (в 20-х числах августа),[1] – Петроград можно будет и не удержать, – и, потому, надлежит срочно подумать, во-первых, если не о переносе столицы, то, по крайне мере, о передислокации «временного правительства» в Москву. – Тем паче, к слову, Керенскому были ближе именно московские олигархические круги, нежели замаравшиеся в «корниловском мятеже» петроградские олигархи. – И, во-вторых, необходимо было позаботиться и о такой стратегической вещи, как «золотой запас».

   Вот Керенский и К° и начинают довольно бурную деятельность в этих отношениях: во-первых, в начале октября (05.10.), начинает вентилироваться вопрос о переезде государственных учреждений в Москву, а во-вторых – начинается, тогда же, особо активная «перекачка» золота в Казань.

   Надо заметить, что перевоз российского тогдашнего «золотого запаса» в Казань и Нижний Новгород стартовал ещё в 1915-м г., во время немецкого наступления, когда впервые забрезжила перспектива захвата немцами Петрограда.

   К 1914-му г. «золотой запас» Российской Империи составлял ~ 1 млрд. 695 млн. золотых рублей, т.е. ~ 1311 тонн золота; однако за время Войны этот «запас», разумеется, слегка подтаял: уже в 1914-м г. в Лондон было переправлено ~ на 75 млн. руб., в 1915-1916-х гг. в Канаду ~ на 40 млн. руб., затем, туда же ~ ещё на 187 млн. руб., и т.д.; к октябрю 1917-го г. золотой запас страны составлял ~ 1 млрд. 101 млн. руб. – И более половины этого «запаса» было, к данному времени, перевезено уже в Казань, и особенно большая партия ушла туда именно в начале октября 1917-го г.[2]

   Любопытно заметить, что как раз незадолго до описываемых здесь событий – происходят катастрофические пожары и взрывы на военном заводе и складах в Казани (с 14-го по 24-ое августа), в результате которых оказалось уничтожено ~ 12 тыс. пулемётов (при общем количестве оных ~ 30 тыс.), ~ 1 млн. снарядов и т.д., не считая ~ 542 разрушенных здания и гибель более 30 человек. – Что было причиной катастрофы сегодня установить почти невозможно: от «окурка» до «немецких диверсантов», – но, так или иначе, стране, её армии, её военному обеспечению, был нанесён серьёзный урон, – ещё более снижающий реальную обороноспособность государства.

   …А тут ещё одну бомбочку подбросили в «русскую государственность»: 04.09. из заточения выпущен Троцкий и иные представители партии большевиков. А поскольку «корниловский мятеж», нагнавший страху на «народные солдатские и крестьянские массы» и их «Советы», только поднял и без того растущие «рейтинги» большевиков, тем паче так или иначе соучаствовавших в подавлении данного «мятежа», и «Советы» всё более становились «красными», «большевистскими» (к октябрю партия большевиков будет насчитывать уже ~ 350 тыс. членов), то, вот, фигура Троцкого, – за спиной которого стояли американские финансовые группы, со своим гешефт-интересом, – и проводится, как «узник совести», не без финансовой помощи указанных групп, в «дамки»: в председатели Петросовета (09.09.). – Большинство в Петросовете, после очередных выборов (25.09.), принадлежало большевикам (260, – против 156, в сумме, меньшевиков и эсеров).

Однако потерю своих политических позиций в Петросовете эсеры и меньшевики, в «союзе» с Керенским и министрами-капиталистами, попытались компенсировать посредством создания нового «демократического» органа власти, именуемого «Всероссийским демократическим совещанием» (ВДС), – очередной политической говорильней, – собравшейся и проходившей в Александринском театре (с 14-го по 22-ое сентября). – Театр, к слову – самое место для подобного рода «политических спектаклей».

   Идея учинения «демократического совещания» возникла в недрах ЦИК СРСД в начале сентября, её авторство принадлежит таким политическим персонажам, как Чхеидзе и Авксентьев (эсер); потом в эту струю вписались такие «действующие лица и исполнители», как Дан (меньшевик), Церетели и т.д.

   Всего на ВДС собралось-избралось, в общей сложности, 1582 делегата, из коих большая часть принадлежала партии эсеров (532), меньшевиков было поменьше (172), а большевиков ещё меньше (136). Большевики как только услышали предложения по поводу «единства-коалиции» с либеральными партиями (кадетами и пр.), так сразу пафосно ушли, в знак протеста,с этого «совещания».

   Впрочем, не все в партии большевиков были столь радикальны, – некоторые из них, во главе с Каменевым, склонялись к «обсуждению проблемы», а к отнюдь не к подобного рода демаршам.

   20.09. из недр ВДС эманировал т.н. «предпарламент» («Временный совет»; просуществовал до 25.10.1917.), – как задумывалось, тот орган, который и призван будет обеспечить вышеупомянутое единение-коалицию, – в который, из общего числа 555 членов, большевиков оказалось-осталось лишь 56.

   Как только Ленин узнал о том, что Каменев и К° пошли на подобное рода «сотрудничество», он резко обрушился на «соглашателей» и более чем поддержал линию Троцкого и К°, которые бойкотировали данное мероприятие. И большевики окончательно покинули этот политический балаган.

   Вышеуказанный «предпарламент» явился своего рода «совещательным органом» при новосозданном как раз (25.09.) 3КВП.

   «Революционные» события выходили, так сказать, на свою финишную прямую…

   В начале октября Ленин нелегально приезжает-возвращается в Петроград. И сразу же, вновь, будоражит партию своим «курсом на вооружённое восстание». Вполне в ритме есенинского Хлопуши: «стыдно медлить, ах, стыдно медлить!, бунт рабов не кобылий фырк!...».

   Приближался, как политическая «точка интенсивности», запланированный на 20.10. 2-ой Всероссийский съезд Советов солдатских и рабочих депутатов (2ВССРСД). – Причём большевики настойчиво требуют его созыва, а всё более упускающие свою власть в Советах меньшевики и эсеры – напротив, пытаются как-нибудь спустить это дело на тормозах…

   Этот 2ВССРСД должен был, как предполагалось, утвердить «власть Советов», со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями для всяких там буржуазных «самозванных» «временных правительств», – и, например, Троцкий предполагал, что именно таким, более мягким, образом, через Съезд, удастся совершать «революцию». Ленин же отнюдь не верил в подобные «мягкие» методы захвата власти, а только – путём вооружённого восстания: ибо, по его мнению, «ждать съезда советов есть полный идиотизм!».

   Только восстание и захват власти дадут крепкую основу для нашей новой Советской власти, – даже если власть, действительно, в стране уже, почитай, валяется на земле, все органы власти крайне слабы, парализованы и исполнены «политических импотентов» да пустых говорунов. – Ибо только поставив Съезд перед свершившимся фактом реального захвата власти, полагал Ленин, можно будет, через Съезд, легитимировать свою, новую, власть, – а отнюдь не «брать» её через Съезд. Ибо баловство это, такой же политический балаган.

   12.10. при ПСРСД был создан «Военно-революционный комитет» (ВРК), в задачи которого входил контроль над всеми вооружёнными силами столицы, – осуществляемый под удобным тогда предлогом «защиты революции от корниловцев и пр.»; проще говоря, посредством создания ВРК, от «временного правительства» банально отжимались все возможные «силовые структуры» так или иначе способные оказать поддержку этим «министрам-капиталистам», – в случае новых «революционных» событий. – Данный орган создавался вполне в русле ленинского курса на вооружённое восстание и его, вновь, тезиса «вся власть Советам!».

Номинальным главой ВРК стал эсер Лазимир; в высшее руководство ВРК входили большевики Троцкий, Подвойский, Антонов-Овсеенко.[3] Рулил «процессом», здесь, разумеется, Лев Давидович.

   Почти одновременно (с 15-ое на 16-ое октября) был создан Военно-революционный центр (ВРЦ), в составе Джугашвили-Сталина, Дзержинского, Свердлова, Бубнова и Урицкого.[4]

   Здесь я хотел бы пояснить некоторые важные нюансы. Когда осуществляется такая, действительно, революция, – в буквальном, по-русски, смысле этого слова, «переворот», – переворот вооружённый, т.е. реальный захват власти, – пусть власти и крайне слабой, почти ничего уж в стране не контролирующей и крайне непопулярной, – то для подобной спецоперации необходимы некоторые, основополагающие, здесь, вещи:

   Во-первых, реальный «мозговой центр» переворота, – он должен быть глубоко законспирирован, о нём, вообще, очень мало кто может знать, но который, имея спецсвязь etc., мог, напротив, так или иначе контролировать всё, «держать руку» на пульсе восстания.

Во-вторых, должна быть создана система «передаточных звеньев» промеж этим «реальным центром» и непосредственно теми «руками восстания», – боевыми, специально обученными (!) подразделениями, – которые будут осуществлять непосредственный вооружённый переворот.

   В-третьих, должны быть упомянутые оперативные «группы захвата», – набранные, разумеется, не из абы кого, а из специально обученных людей, которые умеют делать подобные вещи: захватывать штабы, узлы связи, коммуникаций и т.д.

   В-четвёртых, всегда должны быть в наличии «группы прикрытия», которые являли бы собой этакую систему «ложных целей»,– которыми всегда можно было бы прикрыться, если что-то пойдёт не так и переворот не удастся, и, в случае чего экстренного – сдать эти «ложные цели» противнику. А самим (реальному центру восстания), под этот «шумок» и прикрывшись этакой «дымовой завесой», успеть уйти.

   Здесь надо заметить ещё вот какую вещь. Октябрьский переворот, – кстати, так он «вполне нормально» назывался ещё много лет после 1917-го г., – не был тем, что ныне именуется «бархатной революцией», – коей, например, в очень многих отношениях, являлся «переворот февральский».[5]

   Здесь, собственно, не было главного – внешнего Субъекта, который рулил бы данным процессом.

   Да, определённые силы, – условно, транснациональный Капитал, – стоял, в этот момент, за, условно, «группой Троцкого», но оный Субъект не играл здесь определяющей, и уж тем более легитимизирующей факт «переворота», роли.

   Что касается немцев, то их влияние на большевиков, тем паче на данный период, крайне преувеличено, и если и было, то в ничтожно малой, стремящейся к погрешности, степени. В 1918-м г. это влияние несколько увеличится, но это будет, всё же, несколько позже.

   Да, такому Игроку-Субъекту, как, условно, британцы – большевики, как «контрольный выстрел» в агонизирующее тельце России, были, вообще, нужны; и именно с этой целью они, британские специальные службы, потихонечку, продвигали, опекали и контролировали данную «фигурку». Однако, во-первых, наносить указанный «контрольный» удар в дрыгающееся ещё тельце России, по всем их раскладам, было пока явно рано, – Германия ещё не побеждена, – и потому британцам нужно было, напротив, в данный конкретный момент, сдерживать и поддавливать большевиков (как противников Войны). А во-вторых, большевики, условно, «группа Ленина», слишком уж откровенно «соскакивали с крючка» и пытались вести уже, в значительной мере, свою Игру, – и эта Игра была явно не «английская»! Можете представить: они, эти марионетки – немыслимо! – выходили из-под контроля и стремились к реальной Власти!, к своей реальной политической Субъектности! Поэтому британцам, строго говоря, на данный момент, было, мягко говоря, крайне невыгодно то, что большевики свергнут их, действительно, марионеток из «коалиционного временного правительства»!

   Да, также, соглашусь, что и в среде упомянутого «временного правительства» находились те, кто подыгрывал, в данный конкретный момент, большевикам, – что тоже является одним из ключевых моментов «бархатных революций». – Однако это были уже отнюдь не Керенский и К°, игравшие на британцев, и в данный конкретный момент, напротив, как и их британские «патроны», не желавшие, мягко говоря, своего свержения (ибо время для того еще не пришло и т.д.).

   К слову, замечу, что без соответствующей поддержки в элите (в «верхах») никакое восстание «снизу», в принципе, претендующее на захват и удержание власти, вообще, невозможно.

   А кто же тогда, среди членов 3КВП, играл на стороне большевиков, если не «люди Керенского»?

   А, по-видимому, уже вышеупомянутые, военные министры, – как это ни покажется нам сегодня странным, – генералы Маниковский (и.о. военного министра) и Вердеревский (морской министр),[6] – которые, судя по всему, входили в ту группу, условно, генералов, высшего командного состава, которые, хоть и имели очень разные личные политические взгляды, но были глубоко, мягко говоря, обеспокоены тем, что (!) происходит со страной. – Можно предположить, что, очевидно, подобных генералов просто не могло, не может, не быть. – А со страной происходила тогда одна очевидная вещь: она катилась в пропасть исторического Небытия, к распаду исторической России, её государственности, и обращалась в сугубую колонию «союзных» держав, вот уж готовых делить-дербанить её осколки. И никакого света, «просвета бытия», в конце этого туннеля-коллапса не было видно. И если, действительно, взглянуть на весь спектр тогдашних политических сил, то все они так или иначе «играли» на «союзников», т.е. работали на тот самый коллапс России в Небытие.

   Что же нужно было, самыми простыми словами говоря, делать: во-первых, наводить элементарный порядок («вор (даже если он олигарх) должен сидеть в тюрьме» и т.д.); во-вторых, отрезать, по возможности, «союзников» от управления страной, – т.е., по сути, отрезать, почитай, все нынешние политические партии (от кадетов до меньшевиков), от власти; в-третьих, заключить скорее быстрее мир с немцами, – ибо, с одной стороны, если немцы соберутся с силами и совершат марш-бросок на Петроград, то их уже ничего не остановит, а с другой стороны – «союзники», очевидно, и дальше продолжат воевать с немцами «до последнего русского». И т.д.

   И только, вот, одна партия, вроде бы, претендовала на то, что хоть в какой-то степени отвечало этим самым элементарным, для выживания страны, необходимым условиям: это партия большевиков.

   Да, конечно, они, эти большевики, тоже были очень «мутными»; было отнюдь не ясно, кто именно «ими играет»; тем более, очевидно, что эти большевики были очень-очень разные, – у них то и дело случались «партийные расколы»; etc.

   Однако, во-первых, большевики резко выступали за скорейшее заключение мира с Германией; в этой связи, было ясно, что они если и «играются» британцами и прочими «союзниками», то в явно меньшей степени, не столь тотально, как все прочие партии в России. Во-вторых, большевики, судя по их хваткому руководству, были способны навести должный порядок в стране, – тем более, если их нужным образом подправлять. – А генералы, по-видиому, полагали, что «поставив на большевиков» и помогая им осуществить «переворот», они смогут ими так или иначе манипулировать, а то и, вообще, потом подвинуть их (большевиков) в сторону...

   Почему, спросите, данные «гипотетические» «генералы» сами не перехватили власть?, не установили свою «хунту»? Очень просто.   Во-первых, сам «чин» и «образ» генерала в сложившейся политической ситуации приобрёл, мягко говоря, «непопулярный» оттенок, и, особенно после «корниловского мятежа», обратился в пугало и жупел, – и потому генералы, сами по себе, в своём «образе», – каким бы благими целями они ни руководствовались, – вызвали бы элементарную реакцию отторжения у основной массы народа (солдат, крестьян, рабочих), – и это сделало бы их власть эфемерной, сидящей, буквально, на штыках, с самыми ничтожными шансами «удержаться». А во-вторых, и сами эти, условно, «генералы» были, в своём политическом мировоззрении, далеко не монолитны, придерживались самых разных, собственно, политических взглядов (от умеренных социалистов до, вполне возможно, монархистов); и потому, наверное, создать этим патриотически настроенным генералам хоть сколько-нибудь единую политическую структуру было бы очень проблематично, – а вот, хотя бы на время, объединиться, невзирая на свои политические разногласия, на почве реального «спасения страны», хотя бы на некий краткий срок, было вполне можно.

   И межевая линия, скажем так, идеологии, объединяющей данных генералов, проходила тогда в русле вышеприведённого сталинского тезиса: Россия – либо колония «союзников», их «империалистического» Капитала, либо – она идёт по суверенному пути социалистической революции. А другого («третьего») пути, объективно (!), в данных условиях просто не было.

   И генералы, выбирая из «плохих» вариантов – выбирают «наименьшее из зол», пусть и с довольно призрачными, рисковыми, но всё же шансами на будущий суверенитет и спасение Отечества.

   Кстати, ежели мы вспомним «февральский переворот», то должны признаться себе, что без «заговора генералов» никакого «Февраля» не было бы. Это очевидно. Так вот, я полагаю, что и без соответствующего «заговора генералов» никакого «Октября», – тем паче имеющего много меньше характеристик «бархатного переворота», и, значит, требующего большей именно «силовой поддержки» (!), – тоже быть не могло.

   Но он был. Значит… Значит были и «генералы», и их «силовая поддержка».

   А если чего-то (А) не может быть без «чего-то» (Б), то этого «чего-то» (Б) просто не могло не быть, чтобы это самое что-то (А) случилось.

   Ибо это только «кабинетные учёные» могут быть уверены, что «перевороты» подобного рода могут совершаться без профессиональных военных, а «интеллигентиками в перчаточках», пописывающими статейки да подзуживающими дурачков бросать в кого-нибудь бомбы. Всё это – совершенно разные вещи; требующие совершенно разных навыков и умений. Одно дело, получать деньги в кассе МИ6 или американского Госдепа, да пописывать «революционного» толка «либеральные» статейки, и совсем другое – реально руководить вооружённым восстанием.