...Однако вернёмся к, собственно, Самодержавному и Олигархическому принципам в сегодняшней системе российской власти.
Самодержавный принцип, на языке теории управления есть, с соответствующими изменениями, всем известный принцип единоначалия, – без которого, собственно, никакая управленческая система работать, сколько-нибудь эффективно, не будет. Очевидно, что для России, тем более, необходима сильная государственная власть, причём – олицетворяемая в определённом человеке, правителе, как бы он ни назывался, – «президент», «генеральный секретарь», «царь», «великий князь» или «император», – здесь, личность, в соответствии с исходной для отечественной культурно-исторической ценностно-смысловой мировоззренческой матрицей, возносится над законами, над системой, над родами и кланами, и т.д., и т.п. И этот нюанс тоже необходим учитывать.
В каком-то смысле данный Личностный принцип (назову его так), в противоположность Безличностному принципу западноевропейской социокультурной матрицы, довольно ярко проявился ещё со времён теологического спора о «филиокве», когда выяснилось, что для православного (тогда ещё восточно-римского, «византийского») мировоззрения Личность (как Ипостась, греч. υποστασις– «сущность», «основание», «личность», «личная сущность») есть нечто стоящее над безличной «сущностью» («природой»), есть нечто неизречённое (апофатическое, невыводимое в дискурс), в то время для католического (западно-римского) мировоззрения – Личность (как Персона, лат. persona – «театральная маска») оказывается лишь своего рода маской (внешностью) для некой безличной Сущности-природы, ёё «порождающей».
И так, далее, во всём, по цепочке. «Личность» (человек), здесь, на Западе, оказывается чем-то довольно легко определяемым и столь же легко к чему-то сводимым: к «воле», к «самосознанию», к «совокупности общественных отношений», к «бессознательному», к «коллекции восприятий», к «потокам дискурсов» и т.д., и т.п., и, значит, чем-то, по определению, вторичным, производным от неких безличных сил, законов, знаков, текстов и т.д.
И, кстати, как гиперкомпенсация этой личностной вторичности, здесь, на Западе, столь развивается концепт «индивида», его «индивидуализма», с его, впоследствии, «естественными правами», «правами человека», «эгоистическими интересами», «гражданским обществом» и т.д.
Т.е., говоря проще, весь этот западный индивидуализм есть, по сути своей, надсадный вопль обезличиваемой, подавленной и отчуждённой, в глубине своей, подлинной человеческой личности, порождающей, в этом своём глубинном предсмертном (!) страдающем вопле, всю эту фантасмагорию своих «индивидуалистических» масок, симулякров «прав человека» и прочих «социальных ролей».
Вообще, вся эта вышеописанная картина требует особого, более подробного, разговора, здесь же я обозначу лишь необходимые тут нам следствия из этого. Применительно к системе власти.
Если в русской православной (в своих основаниях) культурно-исторической мировоззренческой системе, Личность (как Царь и т.д.), по определению, должна быть, – для адекватного и эффективного управления, – над законами, над кланами и т.д., т.е. – быть реальным Субъектом власти; то для западноевропейской (условно, латинско-католической и иудео-протестантской) культурно-исторической модели, правитель – это не Личность, в православно-русском смысле слова, а лишь маска-персона (вроде «Фунта»), т.е. «личность», которая лишь выражает собой, а по сути, скорее, прикрывает, ту реальную,безличную, Систему, которая и творит эту самую Власть.
В данном случае – систему олигархического транснационального капитала, её кланов, и обслуживающих её кланов высшей бюрократии.
Очевидно, что подобного рода система насквозь, в принципе и по определению, коррумпирована и имеет целями исключительно удовлетворение интересов данных олигархических кланов и групп.
Коррупция лежит в её основе и является её непреложным и определяющим системным фактором-элементом; без неё, коррупции, её, данной Системы, просто нет и быть не может, по определению.
А для вышеуказанных «сущностных» кланов и групп, разумеется, самым страшным, действительно, оказывается Личность на вершине власти, – которая неизбежно вступит с ней, с этой Безличной Системой, в жёсткое (можно сказать, смертельное) противостояние. Впрочем, в данной, западноевропейской, Системе подобная ситуация, – приход на вершину власти, действительно, самостоятельной Личности, а отнюдь не изначальной марионетки указанной Системы, практически невозможна, – система отбора-отсева, здесь, хорошо, соответствующим образом, отработана; а если всё же, неким невообразимым образом, такое невозможное событие всё же случится, то исход указанной борьбы – тут, в общем-то, предрешён: Безличная Система, конечно, довольно легко победит.
Данная Безличная Система («западная») Власти может более-менее эффективно работать, и работает, не вызывая внутренних социальных взрывов, исходя из того, что обладает возможностями грабить, – откровенно ли, или более завуалированно, через «своеобразное» устройство глобальной финансовой системы, – почти весь прочий Земшар. Однако России такая «роскошь» противопоказана. И грабить мы не склонны, не в нашем это мироотношении, да и некого нам грабить; нам бы как-нибудь сделать так, чтобы самим перестать быть терпилами и выплачивать соответствующую дань вышеуказанной Глобальной Олигархии.
А вот чтобы прекратить это безобразие (выплату дани и пр.), очевидно, необходима Личность: Личность на троне; олицетворяющая собой Самодержавный принцип. Не суть важно под каким, собственно, названием («царь», «президент» и т.д.), главное – стоящая, априори, над кланами, над элитными группами, над законами (!). Иначе просто не сломать, в принципе, компрадорский кластер носителей Олигархического принципа, – чья «жизнь» кровно завязана на удержании России в подобном (нынешнему) состоянии криптоколонии, являющейся «донором» для «просвещённого человечества», «донором», в котором злонамеренно блокировано развитие, и человеческое и экономическое.
А теперь коснусь такой сложной и важной здесь темы, как наследование власти.
Наследование-передача власти всегда было, в России, «узким местом», проблемной точкой. Самодержавная система (после Петра I, «Акт о престолонаследии» 1722 г.) предполагала наследование верховной власти тем, на кого падёт выбор самодержца, – хотя, разумеется, этот избранник должен быть из «царского» роду; впоследствии (Павлом I, «Акт о престолонаследии» 1797 г.) наследование власти определилось по старшинству и в соответствии, приоритетно, с половой принадлежностью – старшему сыну. Акт Павла I, в определённом смысле, есть акт ограничивающий самодержавную волю Государя, в плане возможности распоряжения им наследованием престола.
Я полагаю, действительно Самодержавный правитель должен иметь возможность самолично назначать себе наследника, причём любого, на его выбор, из граждан своего государства. Нюансы данного выбора – это отдельная тема, здесь я только лишь отмечу этот принципиальный момент.
Вообще, тут очень важно заметить, что социокультурная система, в своём развитии, исторически движется от родового к личностному принципу; в западно-европейской культурно-исторической системе – принципу индивидуальному (индивидуалистическому). Замечу, вскользь, что личностный принцип, – который должен более чётко и принципиально отстаиваться и развиваться в русской культурно-исторической системе, – имеет кардинальные различия с принципом индивидуалистическим, – подобно тому, как личность коренным образом отличается от индивида: например, в том плане, что личность есть прежде всего внутренняя субъектность, индивид же – внешняя, скорее симулятивная, но оттого и агрессивная, компенсирующая таким образом отсутствие внутренней своей подлинной субъектности; личность определяется этическими принципами, индивид юридическими законами, и т.д.
Так вот, родовой принцип постепенно, исторически, сменяется принципом личностным, – в русской культурно-исторической системе; и принципом индивидуалистическим – в западно-европейской культурно-исторической системе.
Например, тот же концепт справедливости в древние времена относился не столько к личности (индивиду), сколько к роду. Как само собой разумеющееся, полагалось воздавать человеку не столько по его личным заслугам, сколько по заслугам его рода, – что, кстати, вылилось (на Руси) в такую скверную вещь, как «местничество» («позаимствованное» в своё время из Литвы): насколько род человека был знатен, т.е., как тут предполагается, имел заслуги (в прошлом) перед государством, настолько, значит, нынешний представитель данного рода имел право на место в социальной иерархии и на соответствующий кусок общественного блага-пирога. Разумеется, с точки зрения личностной справедливости – это отнюдь не справедливо; с точки же зрения родовой – напротив, очень даже «справедливо». Разумеется, скажу я, родовой принцип «справедливости» нисколько не справедлив: мало ли кто когда, из данного рода, имел какие заслуги?, как, впрочем, и обратное, мало ли кто когда, из представителей данного рода, совершил какие-либо преступления и крамолы? – почему за это должен страдать некий конкретный человек, живущий сегодня и никакого отношения ко всем этим «делам прошлым» не имеющий?, или, напротив, почему за заслуги дедов и прадедов должен получать блага и льготы нынешний их «внучок»?
Поэтому выбор «наследника» (правильнее, наверное, тут будет сказать – преемника), я полагаю, должен быть ничем, в том числе и «родом», для правителя-самодержца, не ограничен: он может выбрать, кого угодно, из любого, скажем так, «рода». Исходя из сугубо личных качеств данного человека.
Нюансы и, скажем так, методология этого выбора – отдельная большая тема; здесь же я лишь обозначу сам принцип.
Разумеется, данная кандидатура должна быть признана и народом. Очевидно, что Личностный принцип, который я отстаиваю, должен реализовываться и относительно каждого человека; значит, народ наш, общество, очевидно, не должны быть безликой массой, а также соучаствовать в принятии подобных ключевых государственных решений. Предлагаемый преемник должен быть утверждён народом (обществом в целом), соответствующим представительским органом этого народа (общества), чем-то вроде Земского Собора.
И тут мы подходим к ещё одной серьёзной проблеме.
Во-первых, дело в том, что в нынешней системе отбора «народных представителей» почти безраздельно (в России, как, разумеется, и на Западе) господствует Олигархический принцип: отбор осуществляется в соответствии с тем, в какого кандидата («народного представителя») будет вложено больше средств; а средства эти – понятное дело, у олигархии; и, в результате подобной предвыборной компании, выбран будет тот, кого продвинет олигархия, у которой есть подобные «средства». Поэтому, очевидно, что «органы народного представительства» в современной политической системе, почти неизбежно, будут оказываться, – уже в соответствии с одной системой своего отбора, не говоря уж о других, аналогичного рода, факторах влияющих подобным образом на них, – марионетками в руках олигархии: т.е. тех, кто в наибольшей степени заинтересован в ослаблении правителя-государя, как носителя Самодержавного принципа. Это первый момент.
Во-вторых, если попытаться восстановить практику созыва Земских Соборов, исходя из профессиональных критериев (например, представителей от рабочих, от крестьян, от учителей, от учёных и т.д., и т.п.), то здесь – нас будет ждать полный крах, – хотя бы по той простой причине, что нынешняя система профессиональных союзов и династий категорически сломана; сегодня мы имеем дело, скорее, уже с обществом «прекариата», т.е. людей, более не привязанных, в течении всей своей жизни, к определённой профессии, к определённому профессиональному союзу или сообществу, совершенствующихся, в течении всей своей жизни, на данном поприще, а – этаких глубоко тревожных существ, вынужденных, в соответствии с «требованиями рынка», постоянно искать себе новую работу, зачастую по совершенно уже иной специальности и отнюдь не требующую каких-либо серьёзных специальных профессиональных навыков (рабочей квалификации, например). Увы, такое у нас нынче «построено» общество.
Сословные критерии, здесь, тоже никак не подходят, тем более.
Остаётся, значит, отбор по месту жительства. Разумеется, этот отбор должен осуществляться на основании всеобщих и равных выборов. Однако, как я уже сказал, система указанных выборов будет, предоставленная сама себе, исключительно определяться олигархией, – кровно, повторюсь, заинтересованной в ослаблении самодержавной власти государя-правителя.
Ну и как быть?
Ответ один: основные средства производства должны быть у государства; как только собственность на средства производства оказывается у неких частных лиц, эти частные лица приобретают такие возможности в политике, что оказываются элементарно способны манипулировать «общественным мнением» и, вообще, осуществлять свои политически интересы так, что никакой «царь» не помешает, и, в сущности, получают огромные шансы иметь в стране всё, ни за что в ней не отвечая. Народ страны целенаправленно и элементарно обращается, здесь, в быдло, в электорат, в дешёвую рабочую силу, отчуждается от самого себя, от общества и государства, в целом.
Очевидно, что для обеспечения более менее суверенного своего состояния Государству российскому необходимо кардинальное отделение власти от собственности, точнее – от собственников, – что, в общем, по ходу русской истории, с переменным успехом, и осуществлялось. – А когда не осуществлялось, то для России наступали довольно печальные времена, времена смут и «революций», или, вот, как ныне: едва-едва не распавшись, страна оказалась в криптоколониальном состоянии, состоянии донора, по отношению к глобальной олигархии, а народ её – в состоянии всё того же быдла, электората и дешёвой рабочей силы, отчуждённый от самого себя и от «своего» государства, живущего во вполне «параллельной» реальности.
Кстати, в этом аспекте, обобществления собственности на средства производства, социалистическое государство имело своё преимущество по отношению к государству «царскому»; однако полное непонимание сути противостояния Самодержавного и Олигархического принципов, полная слепота в этом отношении, здесь, привели к тому, что Олигархический принцип, в лице, условно, высшей партийной и прочей «номенклатуры», обособляющийся в отдельную «проклятую касту» (по выражению И.В. Сталина), довольно скоро возобладал, и «обуржуазившаяся» советская «элита», во имя вышеупомянутых бабла и прочего барахла, во имя заполучения собственности, «слила» страну.
«Обострение классовой борьбы», о котором предупреждали «классики» социализма, на пути к коммунизму, оказалось, действительно, верным и пророческим, но, увы, не осознанным всерьёз в своё время, и, вот, увы, не пресекли мы указанное предательство высшей «советской» «элиты», обратившейся («обуржуазившйся») сегодня в элиту-олигархию.
В свете вышесказанного, осмелюсь предложить возможный выход из создавшегося, на сегодняшний день, скверного состояния, – в котором страна наша, государство российское, народ русский, долго не протянут и имеют все шансы сойти с исторического пути.
Капитал, совершивший своего рода «контрреволюцию» (1991-го г.), вернувший нас, Россию, в гибельное политико-экономическое состояние февраля 1917-го г., действительно, отбросил туда Россию: в стране случилась деиндустриализация, уровень образования целенаправленно скатывается на тот же уровень, «экономика» страны утратила свою мощь и, главное, самостоятельность, обратилась в периферийный анклав-донор глобальной финансово-капиталистической системы, власть, в сущности, также, оказалась марионеточной и компрадорской и т.д., и т.п.
Пришедший-вернувшийся периферийный капитализм явился своего рода разрушительным «антитезисом» для социализма СССР; и, значит, вполне естественно предположить, что в качестве преодолевающего данное случившееся состояние должен явиться, в свою очередь, антитезис, опять же, социализма, социалистической революции, – как единственно возможный выход из сложившегося криптоколонального, бесперспективного и гибельного, сегодняшнего нашего состояния.
Однако, столь же очевидно, что подобного рода революция, тем паче в нынешних внешнеполитических условиях, окажется, скорее всего, сама по себе, также гибельной для России, государства российского и русского народа, – только мы тут умрём-погибнем, судя по всему, просто быстрее, нежели продолжая ползти к краю пропасти-смерти на нынешнем «капиталистическом пути».
Я полагаю, что, по-видимому, единственным более менее возможным и не столь катастрофическим и кровавым выходом из сложившейся своего рода «бинарной ловушки» (медленная смерть при сохранении нынешнего состояния – и скорая смерть при «революции»), является своего рода «революция сверху», которую должен совершить-провозгласить государь-правитель России (дабы просто выжить в нынешнем столь враждебном ему и нам мире), – начав кардинальную, но, опять же, вымеряя каждый шаг, подобно пути по болотной топи, чистку элиты, вплоть до, почти, полной её смены. – При этом, позволю себе предположить, реальную «высшую меру социальной защиты» должны будут получить не более 1000 человек; ещё несколько тысяч (или десятков тысяч), неизбежно, окажутся в местах не столь отдалённых. Разумеется, при проведении подобной революции сверху, обязательно (!) предполагающей национализацию, для начала, как программа-минимум (!), ключевых отраслей промышленности (добывающей, машиностроения, военной и т.д.), олигархическая элита будет, подобно крысе загнанной в угол, верещать, извиваться, кусаться и махать когтистыми лапками, подключив к этому своему «сопротивлению» все подконтрольные себе «частные силовые структуры», СМРАД и иные «майданные массы», но всё это её «сопротивление» подавить, надеюсь, правителю-государю, опершемуся на верную себе элиту (здоровую её часть) и, главное, на народ, окажется вполне по силам.
Для, жизненно важной здесь, опоры на народ, в целом, государю-правителю необходим будет осуществить нечто сродни тому, что совершил Иван Грозный – призвать новую опричнину.[1]
Только так, полагаю, мы можем выскочить из нынешней «бинарной ловушки». Осуществив своего рода синтез социалистического и капиталистического вариантов социально-экономического устройства, сняв (в гегелевском смысле) «новый капитализм», научившись на своих ошибках в построении социализма, с учётом понимания Самодержавного и Олигархического принципов в истории русской государственности, и, разумеется, с полным приоритетом социалистической модели: оставляя частному капиталу тонкую экономическую прослойку в сфере лёгкой промышленности, розничной торговли, сферы услуг и т.д., и т.п., – по аналогии, с соответствующими изменениями, со «сталинскими» артелями и кооперацией, – с абсолютным запретом, для частного капитала, вторгаться в стратегические отрасли экономики и в политику, и уж, тем паче, пытаться влиять на политику в плане изменения установившегося нового социалистического строя. Кстати, строя, идеология которого уже не будет нести в себе самоубийственный концепт «материализма».[2]
Ну вот, вроде бы, и всё, в общих чертах. Спасибо.
P.S. Кратенько всё же определю Олигархический и Самодержавный принципы, как своего рода вывод.
Олигархический принцип – стремление-тенденция высшей элиты («олигархии»), по крайней мере, значительной её части к такой модели власти, при которой она, эта олигархическая элита, будет иметь в стране всё, ни за что ни перед кем ни отвечая. Такая модель будет, в принципе, моделью безличной власти: подлинные властители-олигархи окажутся здесь всегда в тени (полная безответственность), а на фасаде «власти» – будет прыгать какой-нибудь «избранный петрушка», в виде «президента» или чего-то в том же роде. Народ при этом окажется в состоянии массы, тупого электората, быдла, дешёвой рабочей силы; и, окучиваемый «хорошими словами» о «демократии» и «свободе», будет целенаправленно вгоняться в подобное состояние.
Разумеется, клановые разборки промеж олигархов, делящих «пирог общественного продукта», никуда тут не денутся и тоже, в свою очередь, будут дополнительно сотрясать и трясти народ и страну, в целом. Очевидно, что при подобной системе государство российское, со всей его экономикой, народом и ресурсами, элементарно попадает под полный контроль глобальных ТНК, транснационального капитала, и оказывается, как минимум, в состоянии «дойной коровы» для этих ТНК, криптоколонией.
Трагическими олицетворениями победы данного Принципа в отечественной истории являются известные «семибоярщина», «семибанкирщина», «временное правительство» etc., со всеми вытекавшими отсюда скорбными историческими последствиями.
Принцип Справедливости, здесь, стремится к 0 (нулю).
Самодержавный принцип – стремление-тенденция обладателя Верховной власти в России, прежде всего с опорой на народ, в целом, в том числе и на здоровую и честную часть элиты, к реализации такой модели власти в России, при которой все, в том числе и представители высшей элиты, работают на Общее благо и несут при этом соответствующую меру личной ответственности за свои дела. Власть, здесь, олицетворяется в определённой Личности (господствует принцип Личности); страна стремится к полному государственному суверенитету; экономика страны, очевидно, также, стремится к автаркии, а её модель – к социалистической, точнее, наверное, будет сказать, вследствие деструктивных ассоциаций концепта «социализм», распространившегося в XIX в. в России, – социально справедливой.
Принцип Справедливости стремится, здесь, к 1 (единице).
[1] См., сюда, например, мою домарку «Новая опричнина».
[2]Марксизм, как концепция, – даже, вот, ставшая было, в СССР, парадигмой, – действительно, хорошо описывала, и описывает, определённые социально-экономические процессы; однако, как, впрочем, всякая иная социально-экономическая концепция, имеет свою, достаточно ограниченную, сферу подобной применимости: как в синхроническим (западноевропейская культурно-историческая система), так и диахроническом плане (тоже, по большому счёту, ограничиваясь указанной, хоть и весьма экспансивной, вот становящейся ныне почти уж «глобальной», системой, историческим временем её существования).
Для иных культурно-исторических систем данная концепция-парадигма оказывается применима во много меньшей степени или вообще не применима. Для более адекватной своей применимости, в рамках данной концепции, – как самими её отцами-основатетелями (Марксом и Энгельсом), так и последующими адептами (Лениным, Сталиным etc., во всём их широчайшем спектре), – создавалась множество своего рода «адаптивных», для иных культурно-исторических систем, adhoc гипотез, позволяющих, с соответствующими изменениями, более-менее эффективно, с практической пользой, интерпретировать социально-экономические события в этих странах и обществах, – например, вводя концепт «азиатского способа производства», в попытке преодолеть базовый свой концептуальный, в корне неверный, европоцентризм, etc.
Однако марксистская теория, в принципе, хорошо работающая и адекватно истолковывающая факты в той социально-экономической сфере, в которой, действительно, применима, обнаруживая в данной сфере, вполне верно, соответствующие тенденции и закономерности, – как общемировоззренческая, философская теория оказывается, в сущности, несостоятельной, имея в своём основании, по сути, логическое противоречие («диалектический материализм», – что-то вроде «живого мертвеца»); это с одной стороны; а с другой, оказывается своего рода «религиозным» (или квазирелигиозным) учением, в котором базовый концепт «материи» наделяется «идеальными» характеристиками, обыкновенно приписываемыми «Богу».
Материализм, в сущности, может быть лишь маргинальным учением, как своего рода негативистская альтернатива («антитезис-отрицание») какому-либо «господствующему идеализму»; однако, вот, помещённый сам в мировоззренческий центр, в рамках некоторой культурно-исторической системы (как то случилось в СССР), в основу мировоззренческой матрицы, приводит к самоубийственным, для данной системы, для её ценностно-смысловой матрицы, последствиям: в «нашем» случае, к вполне тут логичному «либерализму» («эгоистическому существованию в своё удовольствие»).
Я полагаю, что марксистское учение, с соответствующими изменениями, адаптированное для современной социально-экономической ситуации, разумеется, с сохранением основополагающих своих концептов, может быть достаточно эффективно применимо в плане анализа социально-экономических процессов: каковой, в сущности, и должна быть всякая прикладная исследовательская концепция. Однако как, собственно, философская, претендующая на формирование онтологических, метафизических (в смысле, предельных первопринципов) оснований и смыслов, теория – категорически неприемлема, самоубийственна (как, впрочем, в итоге, всякий «матерализм»), – поскольку, в сущности, забирается здесь в совершенно не в свою сферу, в сферу, к которой, в принципе, она никак не применима (что-то вроде попыток поймать Бога сачком для бабочек).
P.S.
А.И. Фурсов о специфическом устройстве системы глобального олигархического мироустройства:
