«…Но стадо вновь соберется и вновь покорится, и уже раз навсегда. Тогда мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы. О, мы убедим их наконец не гордиться, ибо ты вознес их и тем научил гордиться; докажем им, что они слабосильны, что они только жалкие дети, но что детское счастье слаще всякого. Они станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке…» (Ф.М. Достоевский «Великий Инквизитор», «Братья Карамазовы»)

В 1973-м году некий уголовник-рецидивист Ян-Эри Олссон захватил в Стокгольме в отделении «Кредитбанка» нескольких заложников, – 3-х женщин и одного вроде как «мужчину» (потому как настоящий мужчина, в принципе, не может оказаться «заложником», наипаче у лишь одного (!) преступника), – это случилось 23 августа; после чего, по требованию «террориста» туда был доставлен отпущенный из тюрьмы его корешок – сообщник – Кларк Улофссон; 28 августа, после штурма захваченного офиса полицией, бандиты сдались и были задержаны. В итоге, Олссон получил свои 10 лет, а Улофссона «отпустили», потому как он вроде как тут был не при чём.

Для нас суть дела заключается здесь в том, что вышеуказанные «жертвы теракта» уже и во время своего «заложничества» и после – встали, вдруг, на сторону «террориста», всячески его оправдывали и сочувствовали, и мешали тем, кто вроде как пытался их «освобождать», и даже наняли своему насильнику-захватчику впоследствии адвокатов.

Подобное, защищающее своего насильника, поведение жертв насилия с тех пор и получило название «стокгольмского синдрома».

Почему они так поступали?

Разумеется, применительно к конкретному случаю, можно предположить, что, вдруг, сей Олссон либо был изначально невиновен и был осуждён несправедливо, и, раскрыв эту правду своим «жертвам», привлёк тем самым их на свою сторону, – против неправосудного государства; либо, положим, просто повесил им подобную лапшу на уши, дескать я невинно пострадал, – в то время как, в действительности, он был настоящим преступником, а люди ему просто наивно поверили и встали на его сторону.

Такое может быть?

Наверное, может.

Однако подобного рода поведение жертв насилия, «заложников», – вдруг, встающих на сторону своего насильника, – отчего-то повторяется довольно часто и даже почти типично (хотя, разумеется, не всегда) и применительно к настоящим преступникам и насильникам.

Почему иногда жертвы насилия ведут себя подобным образом?

Прежде всего, (1) тут сказывается типичный комплекс неполноценности.

Для сравнения возьмём типичное явление того, что забитая, постоянно избиваемая своим мужем-садистом жена тоже, зачастую, начинает защищать своего мужа-насильника.

Понятное дело, что сей муж-насильник избивает или как иначе унижает свою жену-жертву вследствие своего острого комплекса неполноценности, который требует подобного рода жестоких компенсаций, – тем самым вроде как компенсируя своё глубокое личное ничтожество, унижая другого (здесь – жену-жертву).

В то же время и сама эта жертва-жена полагает, что если муж её бьёт, избивает, значит, по её глупому мнению, таким образом проявляет к ней свою «любовь», вроде как «нуждается в ней», и, значит, «она ему нужна», и, значит, она вроде как «что-то собой представляет».

Ибо она, в силу своего глубокого комплекса неполноценности, полагает, что она сама по себе есть настолько ничтожное существо, что «никому не нужна», «никто её больше не полюбит» и т.д. – И в сущности, цепляется за своего мужа-насильника, как за иллюзорную соломинку. И потому начинает его защищать, когда его, например, пытаются арестовать за её же избиение.

Проще говоря, здесь сходятся, – в «лице» мужа-насильника и жены-жертвы, – «находят друг друга» два ничтожества, два страдальца острым комплексом неполноценности, только по разному компенсируемым.

Очевидно, что хоть сколько-нибудь уважающая себя женщина должна, как минимум, сразу уйти от того «мужа», который поднял на неё руку. Я уж не говорю о том, чтобы дать ему отпор, а то и убить его «в порядке самообороны» (это даже, на мой субъективный взгляд, будет лучше, ибо очистит землю от подобного ничтожества).

Замечу, что приблизительно то же самое случается иногда и с жертвами изнасилования, которые отчего-то, вдруг, самым казалось бы абсурдным образом, встают на сторону своего насильника. А делают они это как раз именно по вышеуказанной причине (компенсация острого комплекса неполноценности).

Нечто аналогичное имеет место и в случае «стокгольмского синдрома».

Человек, который оказался жертвой такого рода преступников, став «заложником» у неких «террористов», неизбежно будет переживать подобную свою ничтожность: «я оказался вроде как унижен некими бандитами, стал «заложником», – значит, меня, наверное, захватили в «заложники» некие, действительно, великие, сильные и смелые, люди, – иные же ведь не смогли бы меня, наверное, захватить, – значит, если я буду им помогать, то я причащусь их величия, смелости и силы, и сам тоже стану причастен чему-то великому и значимому, и, значит, сам стану, хоть чуточку, таковым, сильным, значимым и великим, а вовсе не тем ничтожеством, каковым я оказался…» (своего рода «спасительная» «идентификация с террористами»).

Банальная компенсация вскрывшегося комплекса неполноценности.

Здесь ещё важно учесть тот момент, что современный массовый индивид-потребитель, в сущности, довольно трусливое существо и типично посторонен высшим ценностям и смыслам, сиречь нравственным принципам и принципам чести, которые так или иначе являются тем основанием, которые не позволяют уважающему себя мужественному человеку становиться «заложником», или как иначе «рабом».

Второй (2) психологический фактор, который тут, судя по всему, срабатывает – это бегство от ужасной (смертельно опасной) реальности, психологическая защита-блокировка от неё, и таким образом – вот уж существование в новой своей «аватаре» (от санскр. avatāra – земное воплощение божества), в своём новом «Двойнике».

Нечто вроде легендарного страуса, который отныне живёт «в песке» (в который спрятал голову); или, иная метафора – нечто вроде моллюска, который наглухо скрылся в своей раковине (здесь – психологической).

Своего рода – новый, «идиотический» (в первозданном смысле этого слова) способ существования.

Человек оказался настолько подавлен страхом, «вострепетал в себе», что, в сущности, «сбежал от себя» в некоего «нового» себя, который живёт уже в совершенно новом жизненном регистре: с отключёнными самосознанием, совестью, личностью, – действуя в сугубом режиме подчинения, «стимул/реакция».

Мол, есть Господин – террорист, – он отдаёт распоряжения, и ему нужно беспрекословно подчиняться, он есть Высший Авторитет (Субъект), он «лучше знает», а я всего лишь – исполнитель, «труп в его руках» (Объект, орудие), и всякое проявление моей строптивости, личности или самосознания – будет им караться (смертью).

Проще говоря, этот новый его, «заложника», «аватар» совершенно безличен, бессознателен, безнравствен.

И как тут предполагается, именно этот новый «аватар» существования вроде как должен обеспечить выживание (физическое) этого человека («заложника») в данной ситуации, – ценой смерти духовной, в сущности – человеческой, нравственной.

Отныне такой человек, подавленный Страхом, будет выстраивать, прежде всего для себя самого, фантасмагорические «линии защиты», – себя, своего рабского положения, ужасных поступков своего Господина и т.д., – зачастую в ущерб здравому смыслу, своему существованию и элементарной логике. И обращается, позволю себе такое сравнение, в своего рода безропотную овечку перед своим пастухом-мясником, или в заворожённого бандерлога – перед Удавом.

Тут, впрочем, необходимо упомянуть о том, что современный типичный массовый индивид-потребитель и без того уже в достаточной степени низведён до довольно бессознательного безличного уровня существования; в нём и без того подавлено всё, что так или иначе делает человека Человеком: совесть, разум, самосознание, личность, – ибо «средства к жизни» у него давно уже, говоря словами Н.А. Бердяева, вытеснили «цели жизни» (соответственно – и высшие ценности, и жизнесмыслы), стали на их место.

И потому для перевоплощения в свой подобный «спасительный» вроде как «аватар» нынешнему западоиду (в терминах А.А. Зиновьева; т.е. современному массовому потребителю-обывателю) нужно лишь, в сущности, полшага. И он его элементарно делает. Без особых внутренних духовно-душевных терзаний.

Ещё одним фактором, (3) который работает в такого рода ситуациях, обращая «заложников» в «защитников террористов», является  наличествующее у многих людей неизбывное стремление к рабству, к подчинённости.

Подобно тому, как люди имеют стремление к власти (у иных патологически гипертрофированное), они же имеют и неизбывное стремление к рабству, к подчинению, – вызванное желанием снять с себя тяжеленный груз свободы, самосознания, ответственности за принимаемые личные решения.

Таким людям кажется, что им будет много легче и проще жить без обременённости свободой выбора, принятием собственных решений, – пусть уж лучше за них думают и принимают ответственные решения другие: Господа, Авторитеты, Гуру, Государство. – Которые будут указывать им «путь истинный» и снимут с них, выражаясь языком Великого Инквизитора, «тяжкое бремя свободы».

Тут опять же нужно заметить, что современный массовый западоид, потребитель-обыватель, в массе своей, представляет собой именно подобного рода существо, отдавшее способность воображения, сиречь – мысли, самостоятельного разумения, и, соответственно, принятия решений, внешнему Субъекту – Экрану «средств массовой рекламы агитации и дезинформации» (СМРАД), наипаче целенаправленно работающих, в своём жёстком режиме манипуляции массовым сознанием, на промывку обывательских мозгов, на подавление остатков самосознания и способности к самостоятельному мышлению у всех этих «потребителей массовой информации».

И потому, опять же, для того, чтобы обратиться в такого рода «защитника» своего «террориста» современному обывателю много не нужно, – ибо сей «террорист» ведь сделал для него весьма «благое» дело, а именно: снял с него, с современного массового западоида, тяжёлое бремя остатков его свободы, – «освободил» его от тяжёлого бремени Свободы, Выбора, необходимости принимать самостоятельные ответственные личные решения.

И теперь, когда «террористов» арестовали, этот, простите, «освобождённый» от оных «террористов» потребитель-обыватель (бывший «заложник») оказался, значит, вновь вроде как «на свободе»: без Господина, без Гуру-Авторитета!

А это, для него – уже Катастрофа!

И потому он и становится столь рьяно на сторону своих Господ-благодетелей – «террористов».

Также, наверняка, тут (4) сказывается то, что современный человек находится в состоянии почти тотального отчуждения, – от общества, от себя самого, от своей сущности, – вследствие специфического устройства социально-экономической капиталистической системы.

А тут, оказавшись «заложником», он, вдруг, ощущает, что вроде как оказывается причастен к чему-то, более того – оказывается по-своему «необходим» («террористам»), и, вот, сопричаствуется им, «террористам», их «делу», теперь вроде как оказывающемуся их, его и «террористов», «общим делом», – и, значит, в каком-то плане, вроде как преодолевает своё беспросветное отчуждение.

И – в определённом плане, идентифицируется с «террористами», отождествляется с ними, проникается к ним сочувствием и сопричастностью.

Пусть это, по преимуществу, есть лишь иллюзия, иллюзорное «преодоление», иллюзорное сопричастие.

А вот тогда, когда его вроде как «освободили», он вновь оказывается в прежней ситуации беспросветного отчуждения. – И потому, разумеется, склонен помогать и сочувствовать своим «террористам».

Все вышеперечисленные причины и факторы частенько случающегося обращения «заложников» в пособников «террористов», очевидно, тесно друг с другом связаны и обыкновенно срабатывают вкупе, обеспечивая свой «синергетический» эффект.

Ну а теперь обращусь к нынешней ситуации психоинформационной «пандемии» Круглого Миазма, в которой в роли «террористов» откровенно выступают вроде как «государственные» структуры и СМРАД.

Разумеется, нынешняя ситуация Круглого Миазма обнажила то, что «российское» «государство», – как, впрочем, и подавляющее большинство иных «государств», – никакими суверенными государствами не являются, а представляют собой лишь этакие «государственные фасады», функционирующие в режиме «колониальных администраций» («Подглотов»), исполняя приказы Глобального Пахана («Глотов», «глобальных элит»), имеющего, в силу системных и субъектных своих причин, сегодняшнее своё стратегическое  целеполагание на массовое сокращение населения и учинение над остающимися тотального «цифрового» концлагеря.

Сегодня население России (как, впрочем, и большинства иных стран) подверглось (с весны 2020-го г.) массированной психоинформационной террористической атаке. Целенаправленное запугивание, сеяние паники и нагнетание ужаса относительно некой якобы новой Хвори – со стороны СМРАД; наглое попрание конституционных прав и свобод граждан, откровенное беззаконие, вплоть до незаконных домашних арестов (т.н. «самоизоляция»), якобы в целях борьбы с новомодной Хворью – со стороны «государства»; – всё это, очевидно, есть действия аналогичные действию террористов, взявших неких людей в «заложники» и подавляющих их при этом Страхом (страхом смерти).

Кстати, важно заметить, что при реальной эпидемии и при реальном желании государственной власти спасти людей и справиться с некоей эпидемией государство специально никогда не будет раздувать панику и массовый психоз, а будет, напротив, стараться понизить градус страха и вводить людей в русло разума. Сегодня же мы видим обратное: целенаправленное террористическое раздувание массового психоза и нагнетание паники и ужаса перед хворью Круглого Миазма. Следовательно, очевидно, что это «государство» никоим образом не имеет своей целью «спасение жизней», а имеет своей целью нечто, скорее, обратное: массовая утилизация населения, отнятие прав и свобод, «цифровой» концлагерь.

Соответственно, массовый обыватель, оказавшийся сегодня в состоянии «заложника» у «своего» вроде как «государства», типично оказывается на стороне вот этих взявших его в «заложники», заклеивших ему рот намордником, лишивших его гражданских прав и свобод, гостеррористов (в режиме «стокгольмского синдрома»).

Отныне он 1) компенсируя свой вскрывшийся комплекс неполноценности, 2) убегая от ужасной смертельно-опасной действительности («голова в песок»), 3) испытывая своего рода кайф от того, что с него окончательно сняли (наконец!) тяжеленное бремя свободы, личного мышления и личного выбора, и 4) проникшись сопричастием этим вроде как «спасающим» его Террористам – «радостно» оказывается на стороне этих своих Террористов («Подглотов»; т.е. тех, кто находится «под Глотами», является их марионеткой).

При этом сей несчастный обыватель запредельно наивно верит, что все эти Террористы, – «президенты», «министры», «городничие», «губернаторы», «депутаты», чиновники «непотребпозора» и иже с ними алчные марионетки, – якобы имеют искреннюю цель спасти его никчёмную бессмысленную жизнь и, более того, вроде как «знают как и что» тут делать; и он, значит, вроде как отныне делает с ними «общее дело», «спасает жизни».

ДБЛ. Прошу прощения.

И вот современный массовый обыватель уже активно 1) удовлетворяет в этой ситуации свой комплекс неполноценности рьяно выслуживаясь перед этими своими начальниками-террористами (например, требуя с других людей ношение намордников или QR-клейма).

Более того, в данной ситуации подобного рода выслуживание раскрывает перед ним особые перспективы продвижения по карьерной лестнице, –  отбрасывая всех тех, кто пытается сохранить человеческое достоинство и не соглашается на такого рода мерзопакости, – а также приносит немалые дополнительные материальные компенсации (например, для белохалатников, принявших правила игры оных своих начальников-террористов и массово отправляющих людей на кладбище).

Очевидно, что регистр отрицательного иерархического отбора тут становится просто тотальным.

Причём, то, что данная ситуация позволяет ему, массовому обывателю, столь успешно удовлетворять свой комплекс неполноценности – отныне блокирует всякую возможность ему осознать реальное положение дел. Ибо те страшилки-мифологемы и идеологемы, стереотипы и установки сознания, которые в него вбили его террористы-начальники – оказываются для него весьма выгодными, а ежели он, вдруг, осознает истинное положение дел и примет эту раскрывшуюся ему истину – то тогда рухнет не только его «кормушка» и «карьера», но и, главное, вот эта вся его возможность столь успешной компенсации комплекса неполноценности, доставляющая ему своё огромное удовлетворение.

Далее. Современный массовый обыватель-потребитель, 2) оглоушенный террористическим прессом психоинформационной «пандемии» – убежал от реальности, вроде как грозящей смертоносной новомодной Хворью и ещё более ужасными мерами по якобы борьбе с ней, и создал свой фантомный психический «аватар», в котором включены все защитные психические механизмы, и, главное, напрочь отключено самосознание, личное разумение, чувство собственного достоинства и т.д.

Ну а это ведь и есть именно то, что нужно нынешним манипуляторам массовым сознанием, реализующим стратегическое целеполагание Глотов на создание «цифрового» человейника. – Им как раз и нужно, чтобы современный массовый обыватель убежал «от ужасной реальности», а в сущности – от себя самого, в некую виртуальную «свою» новую реальность, «виртуальную метавселенную»; а то «существо», которое вроде как ещё ходит и функционирует в реальном физическом мире – это существо с отключённым самосознанием и разумом, личным достоинством и совестью; этакая сомнамбула-оболочка.

Сказали надеть намордник-подгузник – надел; сказали получить QR-клеймо – получил; сказали ширнуться гмо-зельем – бездумно и безропотно ширнулся; сказали отвести своих детей на заклание гмо-зельем – отвёл; и т.д.

Как сомнамбула.

«Может быть, мне за это что-нибудь да перепадёт; или хотя бы позволят что-нибудь; или хотя бы не удушат сегодня…».

Разумеется, такому человеку оказывается самое то – очутиться в виртуальной, как раз и уготованной ему, «вселенной»: в виде так сказать своего «цифрового аватара», со своим QR-клеймом, со своим «цифровым» кодом и пр., – под тотальным колпаком и в полной зависимости от своих террористов-начальников.

Но это – уже будет не человек.

А вот возвращение его в реальность (ежели оно всё-таки когда-нибудь случится) – станет для такого индивида уже настоящей экзистенциальной Катастрофой.

Третье. Современный массовый обыватель, 3) в порыве своего «стремления к рабству», «радостно» сдал своим террористам-начальникам все вышеупомянутые свои высшие человеческие характеристики, как то: самосознание, личное достоинство, совесть, самостоятельное критическое мышление, свободу выбора etc.

Говоря словами Великого Инквизитора, эти жертвы психоинформационного террора «сами принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим…».

Современный массовый обыватель уже какое-то время назад «радостно» променял свободу на «комфорт», но вот теперь он ещё и обменял, – и судя по всему, ещё более радостно! – остатки этой своей свободы – на иллюзорную «безопасность».

Здесь, к слову, нелишне будет вспомнить довольно верную мысль, приписываемую Б. Франклину (из его письма 1755-го г.) о том, что те, кто готов пожертвовать свободой ради безопасности – не достойны ни свободы, ни безопасности.

Я бы только добавил: лишившись свободы, они лишатся, впредь, и безопасности.

И будут утилизованы, при оказии и нужде, как бараны, своими Господами-террористами, которым полностью и безропотно препоручили отныне свою «свободу», – например, будучи «эвакуированы» куда-нибудь в специальный концлагерь, или как-либо иначе (это, впрочем, не суть важно, уже детали).

И наконец, современный массовый обыватель, «радостно» покоряется своим террористам-начальникам, бросаясь в пучину вроде как «общего» с ними «дела»; здесь – якобы борьбы с ужасной Хворью; тем самым вроде как пытаясь 4) снять своё мучительное социальное отчуждение.

Разумеется, всё это лишь иллюзорное «снятие». В капиталистическом обществе, а уж тем паче в выстраиваемом сегодня оными начальниками-террористами «цифровом» паноптикуме (концлагере) никаких таких «общих» целей и интересов у правящего класса и у эксплуатируемого класса, – а в грядущем «цифровом» человейнике – буквально, двуного скота, – нет и быть не может, по определению. Это вроде как «общее дело» – сродни «общему делу» пастуха и подготовляемого к закланию стада баранов.

В то же время, предупреждая софистические выверты манипуляторов, специально обращу внимание, что я и те люди, которые выступают сегодня против всего этого психоинформационного и террора и всего того, что уже откровенно реализуется сегодня в русле вышеозначенного стратегического целеполагания Глотов, никоим образом не могут быть, в свою очередь, охарактеризованы как аналогичные страдальцы «стокгольмским синдромом».

Во-первых, ваш покорный слуга (и, надеюсь, иные противники всего этого безобразия) никоим образом не ищет ни материальных, ни моральных выгод от своего протеста против этого всего, – а, напротив, имеет с того только, скорее, определённый ущерб. И потому никоим образом, – в плане приобретения больших материальных благ или продвижения по иерархической лестнице, – не имеет возможности, при подобной своей гражданской позиции, удовлетворять свой комплекс неполноценности (ежели бы тот у него, гипертрофированный, был); аналогично, ваш покорный слуга не ищет, да и не имеет фактически, никакой новой возможности, в сложившейся ситуации, унижать других людей (дабы таким образом удовлетворить данный свой комплекс).

Я полагаю, здоровый физически и нравственно человек, в принципе, самодостаточный и мужественный, не может стать «заложником» у каких-либо, простите, «террористов», ибо всякий горе-террорист посягнувший на его свободу и личную честь и достоинство – извините, огребёт по полной. Будь это какой-либо «Олссон» или «государство», выступающее сегодня в роли подобного «террориста».

Во-вторых, я никоим образом не оказался напуган (тем паче до поджилок) той террористической психоинформационной вакханалией, которую развязало современное «государство» против населения (с весны 2020 г.), обращая всё это население в жалких, простите, обмочившихся «заложников», с подгузниками там, где когда-то было «лицо». И потому никакого такого психического нового своего «аватара», в который бы я убегал от «ужасной действительности», я себе не создавал. Просто незачем.

Я с самого начала ясно осознавал суть и подоплёку происходящих ныне событий, и даже если бы, вдруг, я остался в подобном своём «мнении», вообще, один, одинок – я бы всё равно не отступился от этого своего «мнения». Ибо оно, для меня, очевидно. Наипаче, постоянно подтверждаемое происходящим. Однако, – и это радует, – я оказался такой далеко не один.

В-третьих, моя гражданская позиция противостояния означенному глобальному террористическому безобразию предполагает именно высокий уровень личного самосознания, личных нравственных принципов, личного принятия решения, личного критического мышления, личной свободы, – и таким образом, очевидно, моё состояние никоим образом никак не может быть квалифицировано как «стремление к рабству», которое представляет собой неизбывное желание препоручить кому-либо свою свободу, груз принятия ответственных жизненных решений, выключить остатки своего самосознания, совести и личного критического мышления.

И наконец, в-четвёртых, да, я тоже испытываю на себе специфику современной социально-экономической системы как системы тотального отчуждения. Однако я не испытываю никаких иллюзий относительно тех «террористов», которые сегодня, вот уж почитай под страхом смерти, пытаются меня загонять в некое «единство» с ними, а по существу – в тот загон-концлагерь «цифрового» толка, который они сегодня пытаются выстраивать, и в котором моя очевидная участь, уготованная мне ими – либо поскорее отправиться на кладбище, либо, лишившись своего человеческого статуса и достоинства, пребыть впредь в статусе «барана» в их «цифровом» стойле (замечу, что иные из Подглотов уже сегодня не стесняются напрямую именовать людей «баранами», «стадом», «скотом», как то, например, пропагандон-манипулятор М. Леонтьев или депутат-единоросс И. Аминов, и иже с ними)

И потому – да, нам, всем здравомыслящим и с чувством личного достоинства людям, надо объединяться, преодолевать своё социальное отчуждение, дабы противостоять этому «цифровому» Змею.

Что для этого нужно? В сущности, простые, однако требующие серьёзной личной актуализации вещи.

А именно: во-первых, быть, стать самодостаточным человеком, избавившись от личного комплекса неполноценности, и, значит, перестать холуйствовать самому и пытаться унижать других людей (компенсируя своё личное ничтожество), за ради каких-то там материальных благ или карьерного роста, пресмыкаться перед возомнившими себя «Господами-террористами» ничтожествами; во-вторых, не поддаваться страху и панике, быть мужественным и, по возможности, мудрым человеком, вооружённым принципом здорового сомнения и самостоятельного мышления; в-третьих, никогда никому и ни за что не продавать Дар своей Свободы, – с соответствующими высшими человеческими качествами: самосознанием, личным логичным мышлением, совестью; ну и, конечно, в-четвёртых, налаживать социальные связи между единомышленниками, здравомыслящими достойными людьми; человек человеку должен стать, вопреки Системе (так!), другом, товарищем и братом, – а не тем, во что он превратился ныне – паразитом и кровососом.

Ну и разумеется, всякий «господин-террорист», который попытается посягать на твоё личное достоинство, диктовать тебе свою волю, подавлять тебя страхом или как-то иначе – должен получать соответствующий отпор: простите, по сусалам.

Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!

Избранная литература

Адлер А. Наука жить. Киев: Port-Royal, 1997. – 288 c.

Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. – 174 с.

Васильев Г.Е. Окоём Волюшки. Русская философия власти. – М.: Ваш Формат, 2021. – 580 с.

Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. М.: Советская Россия, 1987. – 832 с.

Зиновьев А.А. Глобальный человейник. М.: Эксмо, 2003. – 448 с.