Общество и Государство: нюансы и противоречия. Общество и Государство: в русской Культуре они довольно кардинально разведены, даже противостоят друг другу. В этом есть своя, наша, специфика; но в этом и наша большая проблема.

Для выявления её корней и последующего её разрешения и снятия обратимся к нашей истории.

Ещё в пору древнерусской Культуры, древнерусского Государства, имело место специфическое разделение на Власть княжескую («центральную») и Власть «земли» (местных общин); впрочем, это разделение тут не несло в себе некоего кардинального противостояния; Княжеская власть отнюдь не противопоставлялась Земской власти; они были вполне едины; каждая из них выполняла свои функции; между ними, разумеется, были свои противоречия, но эти противоречия случались именно как ситуативные, а отнюдь не коренные.[1]

В сельской местности народное вече («сход», «совет», «собор») было, по преимуществу, действительно народным и более конструктивно настроенным по отношению и к Общему (государственно-общественному) благу, и к Власти княжеской; в крупных торговых городах – это «вече» уже было, скорее, олигархическим и, очевидно, менее конструктивно настроенным к Общему благу, – шкурные боярские олигархические интересы тут, зачастую, брали явно вверх над интересами Государства и Общества в целом.

В русской истории, с самых её древнерусских основ, а уж в Московском царстве – совсем явно, определились две, условно, государственных, тенденции: Олигархическая и Самодержавная.

Олигархический принцип (тенденция) предполагает желание элиты, значительной её части, иметь в своей вотчине (а потом и, собственно, в стране в целом) всё, ни за что при этом реально не отвечая. Т.е. иметь все права и не нести никаких обязанностей. Просто и элементарно.

Самодержавный принцип – основывается на необходимости утверждения строгой «вертикали власти», принципа единоначалия, как социальной государственной модели всеобщего служения, – как мобилизационной модели, единственно возможной в сложных исторических и климатических условиях существования Руси.

Почему «мобилизационной», как «единственно возможной»? Очень просто. Во-первых, вследствие низкой производительности и, вообще, «рискованности» сельского хозяйства (основного источника дохода в те времена) на Руси, сравнительно с Западной Европой, обогреваемой Гольфстримом. Во-вторых, вследствие постоянного противостояния сильным, числено кратно большим, агрессивным соседям – кочевникам, с юга и востока, – то и дело посягающими на русские окраины, с целью полона и грабежа, да и, вообще, зачистки территории, – и европейцам, с запада – стремящихся «крестить огнём и мечом» русских «схизматиков», да и так же просто пограбить.

И, наконец, Самодержец (Великий князь, затем Царь), как просто вменяемый человек, стремится оставить своему наследнику (сыну) сильное Государство, и поэтому никоим образом не желает его, сам, разграбить и растащить (подобно олигархам или боярам, с их Олигархической тенденцией), а напротив – укрепить и преумножить.

Элита же, отдельные её представители, олигархи, бояре, удельные князьки и пр., легко соблазняются европейскими «вольностями», тамошним, для элиты, «роскошным образом жизни», – не понимая, в принципе, что Европа может позволить себе это всё иметь благодаря более мягкому климату и возможности грабить весь прочий Земшар (с XV-XVI вв.), обращаемый в сеть европейских колоний. – У Руси-России же нет ни подобного климата, ни подобных колоний, ни подобного, грабительского, отношения к миру, – и потому она не могла, не может, себе позволить, чтобы её «элита» вот так же жила. А той, ведь, хочется.

Поэтому реальной опорой для русского Самодержца является прежде всего Народ, в целом, – как для того же Ивана IV Грозного, первого русского царя, – а отнюдь не лишь некая боярская элита-верхушка, которая, наоборот, зубами и когтями держится за свои огромные Права и привилегии, при этом не желая нести, в государстве, какие-либо обязанности. Народ же, напротив, в целом, заинтересован в сильном Самодержавном Государстве, как защите его и от внешних врагов, и от, извините, внутреннего беспредела олигархической элиты.[2]

Однако данная Самодержавная система, система всеобщего служения, – Государь служит Богу (отвечает перед ним за всё своё Государство, его благополучие), элита (бояре, шляхта, позже – дворяне) служит царю («головой», саблей), крестьяне и посадский люд служат боярам и дворянам, обеспечивая их средствами к существованию и прочими возможностями служить Государю, а, при необходимости, и сами иногда оказываются вынуждены брать в руки оружие, – так вот, эта система всеобщего служения оказалась довольно скоро сломана: начиная от «шляхетских» тенденций элиты в XVII в.; через официальное учинение культурно-государственного раскола русского общества, – на «западного образца» элиту (Государство) и русское «простонародье» (Народ, Общество), – во время «петровских реформ»; и, наконец, как кульминации этого процесса – до указа Петра III (1762-й г.) «о вольности дворянства», раскроившего остатки Справедливости в устройстве русского Общества и закрепившего, по сути, кардинальный раскол «Государства» и «Общества» в России.

Потерялся последний реальный смысл (оправдание!) тому, почему крестьянин обязан служить своему господину (дворянину-помещику): почему я должен ему, теперь, служить, если он отнюдь не обязан служить Государю?!

Впрочем, к тому времени крестьяне и, вообще, «простонародье», оказались доведены до такого (подавленного!) состояния, что их мнением уже никто и не интересовался.

Итак, сложилась довольно скверная ситуация. Люди причастные к управлению, Элита[3] – живут в одном «измерении», культурном и социальном; а Народ, в целом, Общество – в совершенной другой культурной и социальной реальности. Это – оказывались уже просто разные миры.

Та реальность в которой живёт отечественная элита (часть которой и представляет собой наше нынешнее Государство) – реальность вполне параллельная стране, Обществу в целом.

Ни о каком общественном самоуправлении тут никакой речи уже и нет, в принципе.

Народ, Общество – оказываются напрочь подавлены Государством. Государство обращается для них, действительно, в исключительно «аппарат подавления».

Впрочем, перед тем, как вести наше рассуждение дальше, дадим некоторые необходимые здесь определения.

Общество – это Народ данного государства.

Народ – это сообщество людей, объединённых на основании самоидентификации с определённой системой ценностей (обычно – на вполне бессознательном уровне).

Это – система ценностей – тут главное. К ней, впрочем, может добавляться здесь и свой этнический аспект (родоплеменной), но он так или иначе будет тут вторичным и дополнительным.  

Русский народ – это сообщество людей, самоидентифицирующихся с определённой, культурно-исторической русской, системой ценностей.

Тут же необходимо отметить и то, что понятие «народа» – очень русское понятие, понятие отечественной Культуры, очень проблематично переводимое на другие языки.

Русское понятие «народ» на немецкий язык могут переводить либо понятием Volk – что, скорее, означает «этнос» («род-племя»), ну или «этнос» с примесью «простонародья», либо понятием  Nation – что означает «нацию».

А «нация» – это нечто совсем иное, нежели «народ».

Нация – типично европейское культурно-историческое производное, возникающее после Тридцатилетней войны, в рамках Вестфальской системы. Нация – это совокупность людей, объединённых под единой государственной властью (Властью Суверена), вне зависимости от их этнической принадлежности; плюс, объединённых одной религией («верой»); в ходе реализации принципа: «одна власть, одна вера, одна нация». Ну и, конечно, сюда, дополнительно, накладывается определённая общность языка.

Русские – Народ, но – не Нация.

Если народ – это объединение людей на основе культурно-исторической самоидентификации; а государственная принадлежность здесь тоже, конечно, важна, – но всё же вторична, дополнительна; то нация – это прежде всего государственная «суверенная» самоидентификация, а культурно-историческая идентификация – тут глубоко вторична. Это очень важный нюанс.

Проще говоря, те, кто жил под властью определённого европейского Суверена, – например, французского короля, – все есть (должны стать!) представителями данной нации, – например, «французами», вне зависимости, повторюсь, от их этнической (уже, значит, в прошлом) принадлежности.

Русский же народ, русское государство, в целом, складывались в иных культурно-исторических реалиях, и со своими культурно-историческими особенностями, – и формировался русский народ именно как «народ», а не как «нация».

И ещё один важный здесь нюанс, в различение «нации» и «народа»: в европейские нации складывались уже, в значительной мере, горожане, «городские атомы», т.е. люди, оторванные от своих традиционных («сельских») общин и культур, и, вот, в этой своей, новой, «национальной», идентификации – они и обретали своё подобное новое состояние, как принадлежность к определённой «нации».

Народ же, русский народ – напротив, держится именно своей коренной, «почвенной», так или иначе, культурной идентификацией, хоть и в значительной мере, сегодня тем более, утрачиваемой, но, так или иначе, он сохраняется как народ именно в рамках данной культурно-исторической, традиционной самоидентификации.

На английский же язык, – возвращаясь к трудностям перевода слова «народ», – это понятие переводится либо как та же «nation» («нация»), либо как «people» – что, скорее, означает, по-русски, просто «люди», или – «публика» («публика» – отдельный феномен, который очень хорошо раскрывал К.С. Аксаков, вполне в русле нашего сегодняшнего рассуждения).[4]

Ещё один важный нюанс в тему: это постоянные, так или иначе, попытки русских Самодержцев, а потом, с соответствующими изменениями, и «сталинского» руководства в СССР, отделить Власть от Собственности.

         Борьба с губительной Олигархической тенденцией так или иначе толкала русских Самодержцев, для утверждения Самодержавного принципа и сохранения и развития своего Государства, пытаться отстранять крупных сильных Собственников, – сперва, бояр-землевладельцев, затем – олигархов, – от Власти.

Очень понятно и очевидно: Собственники («олигархи») – сильны и влиятельны, имеют возможности оказывать своё давление на, условно, Власть, и перетягивать её, Власти, одеяло в сторону своего Олигархического принципа: иметь в стране всё, ни за что в ней не отвечая, элементарно паразитируя на народе, на государственных ресурсах, живя уже, лично (и «духовно», и «телом», и «сокровищами»), зачастую, «на Западе», со всеми отсюда вытекающими печальными для страны последствиями…

В этой связи, в частности, Иван Грозный – и учиняет Опричнину, – пытаясь оттеснить бояр-олигархов от кормила Власти, – в сложившихся тогда сложнейших внешнеполитических условиях (Ливонская война – с половиной Европы, да плюс – те же крымчаки, со стоящей за их спиной Османской Империей!), – ибо без соответствующей мобилизации всего общества и зачистки боярской («олигархической») «пятой колонны» внутри страны шансов у Московской Руси просто не было.

Новая династия Романовых, далее, тоже имела тенденцию выдвигать, в противовес родовитому боярству – шляхту (будущее «дворянство»). В XIX в. на управленческие государственные места выдвигается уже чиновная бюрократия, – зачастую, из ещё более бедных социальных слоёв. И пусть это новоявленное чиновничество, по сути, тоже отрывается, таким образом, от народа и тоже уходит в «параллельную реальность», однако тенденция в «русском» Государстве была именно такова: отделить Власть от Собственности.

И это их «отделение», худо-бедно, но всё же обеспечивало, под эгидой Самодержавного принципа, пусть и искажённого (с «петровских реформ»),[5] историческое существование русского государства.

Ну а когда данный Принцип (разделение Власти и Собственности) нарушался – тогда всё тут, в России, становилось очень плохо (Смутное время, революции). И, вот, начиная с эпохи правления Александра II, а затем, особенно, при Николае II, когда олигархический капитал плотно «пошёл во Власть» – очень скоро обрушилась и Российская Империя.

Февральский переворот – торжество Олигархического принципа, очень скоро и логично доводящего страну до полного краха.

А после переворота октябрьского – воспроизводится всё то же кардинальное культурное, и даже уж почти расовое, разделение на новую «революционную элиту» и «простой народ», несмотря на всю «социалистическую революционную» вроде как риторику; и несмотря на то, что в государстве, действительно, произошла довольно кардинальная смена элиты.

Новая революционная элита (Государство) живёт, опять же, в одном культурно-социальном измерении; Народ (Общество), в массе своей – совсем в другой. Народ для этой, условно – троцкистской, элиты, по преимуществу, вообще, «инородческой», – лишь «пушечное мясо», биоматериал, для Мировой Революции, а вся страна, «бывшая Россия» – лишь «вязанка хвороста», да «чистое поле» концессионного грабежа страны Транснациональными корпорациями…

Собственно, «гражданская война», уже внутри самой этой новой элиты, заканчивается лишь к концу 1930-х, когда данная новая революционная троцкистская элита, обратившаяся к тому времени уж в «красных баронов», и до того утюжившая народ, сама получила, наконец, «по заслугам» (не вся, но в значительной степени), – и оказалась, хоть частично, побеждена патриотически ориентированной на развитие, собственно, СССР и его «Красного Проекта», элитой «сталинской».

И только, может быть, с конца 1930-х гг. началось хоть какое-то, скажем так, «обратное» движение: на воссоединение раскроенного социально-государственного тела России (Советской России); и «проклятая каста» (по выражении И.В. Сталина в адрес новой советской «номенклатурной элиты») должна была «приблизиться» к Народу, воссоединиться с ним; и, таким образом, в перспективе, снялось бы сложившееся роковое противоречие Общества и Государства на Руси (в некотором смысле, настал бы желанный «коммунизм»).

Однако данный начавшийся процесс был «благополучно» свёрнут после смерти Сталина (отравленного как раз после его попытки отстранить «партию» от Власти), и, хоть и на новых основаниях, нежели то было в Российской Империи, кардинальный социально-культурный раскол промеж Элитой (новой советской «номенклатурной») и Народом, с соответствующими изменениями – Государством и Обществом, был «восстановлен». Вновь, постепенно, восторжествовал Олигархический принцип. Окончательно воплотившийся к 1991-му году, со всеми из него вытекающими…

Новая «олигархическая» «номенклатурная» элита, слив Советский Проект, прибирает к рукам народную собственность («приватизация»), и становится элитой не только по своему социальному статусу («партийная номенклатура», высшее чиновничество), но, отныне, и по своим финансовым возможностям («олигархия», «бизнесмены»).[6] И, таким образом, прибрав к рукам государство, государственную власть, – уже, теперь, в принципе, не отделённую от собственности!, – окончательно утверждается в своей параллельной «реальности».

Ну а страна, со всем её «народом», обратилась в откровенную колонию Соединённых Государств Америки (а точнее – международного Капитала) и покатилась «по наклонной» к своему, вполне тут естественному и логичному, распаду…

В.В. Путин, очень частично, оттеснил «олигархов» (самых, скажем так, «откровенных» из них) от Власти и приостановил этот распад; но так или иначе наше сегодняшнее Государство российское остаётся, по преимуществу, олигархическим и колониального типа. Однако об этом подробнее чуть позже.

А теперь, собственно, о власти. Что такое «власть»? Дадим первые поверхностные определения.

Власть – это возможность и способность достигать целей посредством других людей, общества в целом.

Управление, тоже в самом поверхностном смысле, это процесс достижения своих целей посредством других людей, общества в целом.

Ключевое слово в этих определениях – цель, цели.

Эти цели могут быть совершенно различными. И от того, каковы эти цели – зависит суть «власти» в данном конкретном случае, её онтологическая, метафизическая даже, суть.

Крайние точки этого целеполагания: от компенсации собственного внутреннего ничтожества («комплекса неполноценности»; негативный полюс) до целенаправленного раскрытия человеческого (общественного) творчества (позитивный конструктивный полюс).

В самом первом приближении, «власть» реализуется, негативно, как «подавление». Очевидно, что для достижения своих целей Субъект власти, должен, в той или иной степени, так или иначе, подавить тех, посредством кого он намеревается реализовать свои целевые устремления (других людей, общество в целом, их желания и вожделения).

А теперь спроецируем эти наши простые идеи на взаимоотношения Общества и Государства, как те сложились в нашей отечественной культуре.

Для сложившегося подобным образом Государства, – в условиях «послепетровского» Псевдоморфоза (Чужеподобия), – Общество есть сугубо источник тёмных, неведомых сил и энергий, хаоса и нечто само по себе страшащее, чужое и чуждое.

Аналогично, для нашего Общества, в целом, Государство «наше» представляется сугубо, действительно, как аппарат подавления, причём тоже довольно чужой и чуждый; и таковым, увы, оно и является.

Человек стремится подавить другого человека, других людей, из Страха перед ними, – из Страха, что те, сами, подавят, или даже уничтожат, его. А ежели человек становится «личностью», скажем так, в себе патологической, то его Страх перед другими людьми, как теми, кто только тем вроде как и озабочен, чтобы его подавить и уничтожить, становится навязчивым. – И подобный навязчивый Страх, бессознательный, и создает такой особый тип людей, которых можно называть «властными», –  т.е. людьми, которые, сами не отдавая себе в том отчёта, всегда и всюду пытаются подавлять других людей, – именно вследствие внутреннего глубинного Страха перед ними, компенсации (гиперкомпенсации) его.

Нечто похожее случилось, по-видимому, и с нашим Государством. Что, вообще, в условиях Псевдоморфоза, вполне естественно. Для него – Народ, Общество в целом, тоже есть нечто чуждое, чужое; а чуждое, чужое – априори есть нечто страшащее, настоятельно требующее своего подавления.

И, таким образом, та, действительно, пропасть, – культурная, мировоззренческая, а то вот уж и метафизическая!, – промеж нашими Обществом и Государством только расширяется.

Учинившийся Псевдоморфоз привёл к тому, что Общество и Государство у нас – это параллельные миры, параллельные реальности; друг друга они ненавидят и друг друга боятся; являясь друг для друга чужими и чуждыми.[7]

Проблема, однако, состоит ещё, здесь, в том, что слом даже такого, в значительной степени, сегодня, паразитического, живущего в «параллельной реальности», в котором восторжествовала Олигархическая тенденция, Государства, – но так или иначе удерживающего определённый социальный порядок, – неизбежно приведёт наше Общество к Хаосу, Смуте и гибели.

Потому что Общество наше, таким образом подавленное, просто разучилось создавать собственные формы-структуры самоуправления и самоорганизации, и держится, по преимуществу, лишь внешними государственными формами. И, вот, при сломе Государства – у нас тут же рухнет и Общество.

Государство – форма организации власти, системы власти.[8]

В сущности, Государство и Общество – единое целое. Как, с соответствующими изменениями, Форма и Содержание. Но у нас, ныне – это почти уж противостоящие друг другу вещи (Форма не соответствует своему Содержанию, а Содержание Форме).

Данная проблема усугубляется, здесь, ещё и тем, что от имени, якобы, Общества у нас склонно выступать т.н. «гражданское общество», т.е., по сути своей, нечто напротив чужое Народу, Обществу в целом, противостоящее ему, как Антисистема, – эдак 5% от общей численности населения страны; и эта «социальная группа» почти узурпировала себе данное «право» («говорить от имени народа»).

Я уже говорил подробно о неадекватности, вообще, использования термина «гражданское общество» применительно к отечественным культурно-историческим реалиям; и всякое использование у нас сегодня этого понятия является либо сознательной провокацией, либо осуществляется лишь по глубокому недомыслию.[9]

Однако, данная группа людей («либеральная общественность»), которая склонна именовать себя – и только себя! – в России «гражданским обществом», т.е., как тут ею лукаво подразумевается, вроде как всем Обществом в целом, полагая себя при этом «лучшей активной частью» этого Общества, в корне ненавидит наше русское Общество, презирает его; и, по сути, никоим образом к нему, к русскому Обществу, не принадлежит, а, напротив, ненавидит и презирает его ценности, его историю, его идеалы, желает ему скорейшей гибели. Это с одной стороны. А с другой – склонна радикально критиковать наше Государство; но делает она это отнюдь не с тем, чтобы, действительно, сделать что-то хорошее в отношении Общества, а – напротив, чтобы это, раскритикованное ими, Государство рухнуло, и в своём обрушении потянуло бы с собой в пропасть и наше Общество.

Но тут есть одно очень важное «но»!

Это так называемое «либеральное гражданское общество» – по своим установкам и даже «происхождению», стоит много ближе нашему нынешнему Государство, нежели наше Общество в целом!

Парадокс? Отнюдь.

Наше печальное Государство, в значительной мере, и состоит именно из подобных «системных либералов».

Это, во-первых, следствие всё того же сложного, исторически витиеватого, Псевдоморфоза. А во-вторых, после нашего поражения в «Холодной войне», для создания здесь соответствующей «колониальной администрации», победивший заокеанский Хозяин, создавая в «Новой России» свою «колониальную» систему власти, подбирал в неё (из местной «элитки») именно подобных соответствующих «либерального» толка людишек: абсолютно продажных, просто воров, ушлых карьеристов, «инородцев», а ещё лучше – русофобов, и иже с ними.

И вся эта Система, с соответствующим в неё иерархическим отбором «дефективных менеджеров», сохранилась ведь и по сию пору. И «благополучно» добивает страну, Народ и Общество.

К сожалению, надо заметить, подобная «близость», – промеж Государством и его «непримиримой оппозицией», – как следствие упомянутого Псевдоморфоза, – имело место ещё в Российской Империи.

Вот были тогда, с начала XIX в., «западники» и «славянофилы». Славянофилы, как выразители мнения Народа (Общества, по преимуществу) были настроены хоть и критично к нашему государству, но всё же конструктивно и отнюдь не радикально. Западники, как выразители мнения «публики», «света», довольно узкой социальной прослойки русского Общества, – а по сути, тех, кто оказался безнадёжно оторван от русской Традиции и Общества в целом, – были настроены к нашему Государству много более радикально критично и деструктивно.

Однако для того Государства «западники» были – «свои». И культурно, и социально. Только чуть более радикальными, нежели само Государство в отношении «переформатирования» русского Народа и Общества.

Славянофилы же, для данного Государства – были, скорее, уже «чужими», как и весь Народ, Общество.

Поэтому и цензура в отношении добрых и конструктивных «славянофилов», как и прочие «гонения» на них, оказывались более жёсткими, нежели в отношении  «своих» «западников».

Элитному слою, разумеется, было выгодно сложившееся положение вещей, когда Народ, обращаемый в быдло, даёт им, сегодня, возможность роскошно жить, паразитировать на нём и его нищете.

Однако подобное положение дел, в стратегической перспективе, было явно губительным. Для страны в целом. Значит, и для данной элиты. Однако эта элита надеялась, по-видимому, во-первых, что «на наш век хватит», а там «хоть потоп!»; а во-вторых, может быть – надеялась успеть сбежать заграницу, и «чёрт, мол, с этой Россией, нам и там, с нашими деньгами, хорошо будет, даже лучше, там же всё так цивилизованно, Европа!».

Всё, как сегодня.

Только сегодня, наверное, всё это только усугублено криптоколониальным статусом нашей страны.

Славянофилы предлагали возвращение к подлинному Самодержавному принципу. Государю – полная власть; Земле (Обществу, Народу) – свобода мнения.

И, главное – прижать паразитическое «средостение» промеж Государём (олицетворяющим собой Государство) и Народом (Обществом), – в каком бы виде то ни реализовывалось: «боярском», «олигархическом», «бюрократическом» и пр. – Ибо это «средостенье» завсегда будет стремиться к тому, чтобы ограничить Верховную Власть Государя, с одной стороны, и подавить, с другой стороны, Народ (Общество), его Самоуправление, и самим «рулить» в стране всем (в их понимании, значит – «иметь в стране всё и всех»!), ни за что тут реально не отвечая.

Однако всё это «восстановление подлинно Самодержавного принципа» осталось тогда лишь утопическими «славянофильскими» мечтами. «Средостенье», «элита», упираясь ручками да ножками – ничего подобного и близко не допустила.

Тогдашнее Самодержавие, с одной стороны, подмятое Олигархическим принципом, а с другой – всё тем же Псевдоморфозом (как своего рода уже «догмой»), не позволяло себе даже дёрнуться, серьёзным образом, в данную («Народную», «Общественную») сторону.

Важно заметить, что в государственном аппарате, конечно, так или иначе, всегда находились люди честные, вполне любящие свой Народ (Общество), однако таким людям, само собой разумеется, в данной Государственной Системе, столь специфически заточенной на подавление Общества (Народа) – приходилось, и приходится, много сложнее работать (почитай, вопреки Системе!), не говоря уж о продвижении по служебной лестнице.

Ибо вся данная система, негласно, но жёстко, заточена ныне: а) на подавление Общества (Народа); б) на Великое Воровство («коррупцию»; всякий честный здесь – оказывается подобен «белой вороне»); в) на работу на Метрополию (это особенно актуально сегодня, когда «инструкции» и «законы» для «российских» чиновников пишутся специальными американскими и европейскими организациями, и «наш» чиновник оказывается обязан работать по этим «инструкциям», во вред своему Народу и Обществу, и уже не суть важно сознаёт ли он сам это или нет); etc.

И ещё несколько важнейших здесь нюансов. Касательно принципов устройства современных государства Запада; и, вообще, современных государств.

Как я уже отмечал, современные государства «западного» типа – по сути своей, являются симулятивными. Там совершенно не важно уже, кого именно «изберёт» манипулируемый «электорат». Общая стратегия государства при этом не изменится (за исключением самых незначительных разве что, поверхностных, нюансов). Реальная власть этих государств – во-первых, в Тени, а во-вторых – является, в сущности, Транснациональной.

Система суверенных национальных государств («Вестфальская система») ныне «благополучно» почти разрушена. О «нации» вытирают ноги, – происходящий в сегодняшней Европе беспредел с «беженцами» весьма показательный пример, – да это ещё мягко сказано: их, нации – целенаправленно «стирают». Стирают и «национальные государства». Будущее «глобального мира» – власть теневых транснациональных надгосударственных Структур.

И проблемы тут, опять же – с Россией.

Российская элита сегодня разделяется, в себе, на два, с соответствующими изменениями, блока: 1) блок тех, кто рад и готов зарезать и разделать Россию-корову «на мясо», в угоду своим Глобальным Хозяевам, и чем быстрее, тем лучше (условно, «либеральный клан»); и 2) блок тех, кто предполагает корову-Россию доить и дальше, сиречь – относительно самостоятельно «управлять» таким образом страной (условно, «путинский клан»).[10]

И вот этот второй, условно, «путинский блок», – не желающий резать страну, а, на определённых компромиссных условиях с Метрополией, рулить в «этой стране» более менее самостоятельно (как в криптоколонии) и далее, – сегодня «неожиданно» застрял костью в горле у тех самых Глобальных Хозяев («Метрополии»). Эти Глобальные Хозяева, в настоящее время, целенаправленно обрушают национальные государства, – так или иначе стоящие на пути построения «глобального многоэтажного человейника», – а «эта Россия» – раз и упёрлась…

Поэтому – Глобальные Хозяева сегодня приложат, и прикладывают, все усилия, чтобы убрать от власти данную часть элиты («путинский режим»), используя почти полностью подконтрольные себе «российскую» финансовую и, вообще, «экономическую» системы, подконтрольные себе СМРАД (Средства массовой рекламы, агитации и дезинформации), целенаправленно разрушая (вроде как «реформируя» и «оптимизируя»), через своих агентов влияния, системы образования, здравоохранения, etc., пытаясь вызвать тем самым массовое социальное недовольство, – с последующей раскруткой стандартной «цветной революции».

И Проблема здесь заключается как раз в том, что в России нет вышеупомянутого разделения на власть реальную и на её «официальную» симуляцию. На Западе «официальная» власть – не решает самые важные вопросы власти, вопросы стратегического планирования, а по сути – лишь исполняет функции менеджеров, так сказать, среднего звена; настоящие же держатели Власти и «управляющие высшего звена» находятся в Тени, и их никто не «выбирает». В России же – тот, кто олицетворяет собой власть, тот, как здесь предполагается, и должен реально властвовать и управлять; и, действительно, так оно, по преимуществу, и есть (разумеется, с учётом сегодняшнего, частично, криптоколониального статуса нашего Государства). И в этом, повторюсь, проблема: в сегодняшней России вопросы стратегического планирования оказываются в полной зависимости от того, кого «выберут» граждане. А это весьма уязвимый момент.

И вот он важнейший вопрос: можно ли любить такое (!) Государство?!

Паче, зная его негативные специфические особенности, «генеалогию» этих его негативных особенностей, его реальную, коренную чуждость русскому Обществу (Народу).

А настоящий патриот ведь, как предполагается, должен любить своё Государство.

И я признаюсь честно: я не люблю наше сегодняшнее Государство. Но я его и не ненавижу. Я его, скорее, презираю. Презираю тех людишек, которые, пыжась, изображают из себя «радетелей за народ», а в действительности – воров и моральных уродов. Презираю всех этих бюрократишек и чиновничков, раздувающих себя до «вселенских масштабов». И т.д., и т.п.

Но я люблю идеал русского Государства. То, каковым оно должно быть. Единым с Народом, с Обществом. Разумеется, Самостоятельным. Разумеется, Самодержавным. Разумеется, опирающимся на развитое местное общественное народное самоуправление. Разумеется, основывающимся на принципе Справедливости; в том числе, и социальной справедливости. Разумеется, также, основывающимся на иных принципах отечественной культуры, на её высших ценностях. Разумеется, отбросившим всякие даже оттенки западнического Псевдоморфоза (Чужеподобия) и, вообще, Чужебесия. Разумеется, не дающим раздуваться бюрократическому аппарату и всякому отдельному бюрократишке. Разумеется, крепко держащим в узде всякое возможное «средостенье» (олигархию, чиновничество и пр.), так и норовящее втиснуться и раздуться промеж Верховной властью и Народом (Обществом).

Но всё это – Долг и Дело не только Государства, Государя. Это – Долг и Дело Общества.

Общество, каждый уважающий себя человек этого Общества, должен понять суть положения России сегодня, понять политический, внутренний и внешний, расклад сил, и осознать себя, как ответственного за судьбу страны, за Общество наше, и за Государство наше, в целом.

Любить свой Народ, и не дать себя, в очередной раз, обмануть.

Давайте честно работать на благо нашего Общества, нашего Народа, нашего Государства. И, главное, с душой, с умом и талантливо.

И всегда быть готовыми ответить на долгожданный Призыв Государя к спасительной, очистительной Опричнине.

И – да будет.

А теперь – ёмкие выводы.

1.Коренное различение, до противостояния, Государства и Общества в России произошло вследствие «петровских реформ» и учинившегося, в их результате, культурно-государственного Псевдоморфоза.

2.В результате, данное разделение Элиты (исполняющей государственные функции) и Народа (Общества) обратилось, в значительной мере, в культурно-цивилизационное разделение.

3.Модель данного разделения-противостояния, с соответствующими изменениями, оказалась воспроизведена и в «советское время»: первоначально, в 1920-х гг. – как «троцкистская», условно, модель (инородцы-русофобы – в Элите, по преимуществу, а русский Народ – по преимуществу, в социальных «низах»); а в позднюю «советскую эпоху» – уже как модель разделения на «номенклатурную» Элиту (несущую государственные функции) и простой Народ (Общество).

4.Подобное разделение только усугубилось и закрепилось в «постсоветское» время, когда бывшая партийная номенклатура (Элита) прибрала к своим рукам и государственную (общенародную) собственность, обратившись в «новую постсоветскую» Элиту.

5.Подобный тип правления, вполне типично, носит название Олигархии; принцип, утверждаемый здесь – принцип Олигархический, заключающийся в минимизации ответственности Элиты за судьбы страны и её Народа (Общества), минимизации своих обязанностей (государственных!), и в то же время – максимизации своих прав.

6.Для народа же, при реализации данного принципа (Олигархического), имеет место минимизация прав и возможностей у Народа, с почти полной остановкой «социальных лифтов»; однако, одновременно, с симуляцией вроде как «демократии» (в действительности же – таким образом лишь легитимируется олигархия).

7.Олигархическому принципу противостоит Самодержавный принцип.

8.Самодержавный принцип основывается на единстве Верховной власти и Общества (Народа). В его основе – принцип Справедливости; в том числе, в гармоничном соотношении прав и обязанностей всех членов и слоёв общества.

9.Самодержавная тенденция (принцип) в русской истории планомерно осуществляла, по мере возможности, стратегию отделения Власти от Собственности (в пику Олигархическому принципу).

10.Олигархическая тенденция (принцип) всегда стремилась, как минимум, ограничить власть Самодержца, с одной стороны, а с другой – подавить Общество (Народ).

11.Для Олигархической тенденции (принципа) коренное разделение Государства и Общества – вполне «нормально», даже «хорошо».

12.Реализация Самодержавной тенденции (принципа), напротив, предполагает восстановление Государства и Общества в единый целостный социально-государственный организм.