|
Увы, но в России, по определённым
причинам, имеет место явная тенденция к
вырождению элиты, к отрицательному отбору в неё; что мы наблюдали и в царские
времена, и в советские, и в нынешние, – в итоге закономерно приводящая к
разрушению государства.
Эта элита, – условно можно назвать её «олигархией», имея в виду даже не сугубо
«денежные» критерии отбора в неё, но критерии принадлежности к власти (что у
нас особенно важно), «власти немногих», – ныне почти тотально ориентирована на Запад, есть элита западническая, её «сокровища»
находятся, как «кащеевы иглы», в Западных оффшорах-банках, и себя она хочет отождествлять с Западом, и своё будущее она связывает отнюдь не с
Россией, а с Западом. Но с другой стороны, эта сегодняшняя элита,
сложившаяся в позднюю советскую эпоху (высшая партийная и «службистская» элита-номенклатура)
и окончательно оформившаяся в период «реформ» 1990-х гг., хапнув советскую
собственность, а по большей части просто продав, сдав эту советскую
собственность, как и всю страну, в пользование Западных ТНК и Финансовым Воротилам,
ныне всё же в себе основательно расколота.
И этот раскол, в частности, выразился в «болотно-оранжистских» либерастических
акциях зимы-весны 2012-го г.
Одна
часть
этой элиты, западнически ориентированная, предполагает и дальше использовать
Россию как своего донора, но с условием сохранения
её как целого и как имеющую определённую государственность, хоть и лишённую полного суверенитета, в
качестве полуколонии Запада, его сырьевого придатка и рынка сбыта
(финансовая система, система массовой информации, образовательная система –
ныне в России суть колониальные, обеспечивающие контроль Метрополии (США-Великобритании) над оной полуколонией-Россией
и обеспечивающие её неразвитие); и
всё это зиждется на бессмысленной иллюзии
и мечте наших «элитариев» «жить как на Западе», «как живёт просвещённое
демократическое человечество», в тщетной надежде быть впущенными в «золотой
миллиард»; это – так называемая «пропутинская
элита». Другая часть,
по-видимому, не менее значительная на сегодня, аналогично держащая свои
«сокровища» и недвижимость на Западе, тем более нисколько не отождествляет себя с Россией, с её «исторической
судьбой», а, напротив, страдает явной русофобией и пользует Россию опять-таки
лишь в качестве донора, но только уже такого «донора», которого «совсем не
жалко»; Россия в их представлениях – это исконно «тоталитарная» варварская
территория, исторический плеоназм и ошибка природы, которую нужно расчленить эдак ещё на десяток
«суверенных государств», сиречь полных колоний «западных инвесторов», и отдать
в полное пользование ТНК и Финансовым Сильным мира сего; «русская культура» для
них – не культура, а недоразумение, посмешище; «русский народ» для них – «быдло
и анчоусы»; а самих себя они именуют гордо «либералами»; это – так называемое «крайне либеральное крыло Кремля».
Как я уже сказал, элита, в России,
впрочем, как и в мире, но в России это особо ярко заметно, сегодня быстро
развращается, деградирует; и нынешний народ России, невзирая на всё сегодняшнее
неприкрытое его оболванивание и целенаправленное одебиливание, всё равно, в
основной своей массе, в целом, по своему культурному,
нравственному уровню, стоит много
выше нынешней так называемой «либеральной элиты». Народ, в мерзости своего
нынешнего падения, всё ещё чувствует эту самую мерзость свою и падение, а
«элита» – ничуть, уже напрочь утратила это чувство
исторического стыда, чувство нравственной реальности, тем более раздуваясь
в своём самодовольном топ-менеджерском потребительском
паразитическом безумии, тем самым только всё дальше и дальше отрываясь от
«российской реальности».
В определённой, даже значительной,
степени нынешнее противостояние «российской» элиты и народа, элиты и страны в
целом, имеют своими корнями «петровские реформы», итогом которых случился псевдоморфоз, культурный и
государственный, как я это называю – чужеподобие.
Пётр I,
в принципе, осуществлял нечто противоположное
тому, что делал Иван Грозный, хотя, по методам, нечто вроде как и похожее, а
именно: если Грозный, в противовес уже существующей олигархической
боярско-княжеской элите, опирался в своей реформе на простой народ, – пытаясь,
в определенном плане, осуществить идеал «народного самодержавия», – то Пётр,
напротив, создавал такую новую элиту, которую можно с натяжкой назвать квазиопричниной, которую он как раз и противопоставлял как уже и существующей
боярской олигархической элите, так и, главное, народу, – осуществлял, с
соответствующими изменениями, Западную
модель абсолютизма, обращая народ в реальное быдло и сгибая его «в бараний
рог». И именно петровская квазиопричнина, установив культурный и социальный раскол между «низами», народом, обрекая
народ на бесперспективное прозябание и неразвитие,
на деградацию, и «верхами», «птенцами-кукушатами» в русском гнезде,
принципиально оторвала последних от народа, ещё и специфически отобранных (как
раз на основании их отчуждённости от
народа) и алчно ориентированных на Запад, и, тем самым, аналогично, обрекла их на нравственное вырождение и паразитизм,
оторванных от корней, от русской культурной почвы.
Посему, кстати, с одной стороны,
петровская реформа и случилась для России много более кровавой и разорительной,
нежели реформа Ивана Грозного (на порядки!), но, с другой стороны, «петровская
реформа» оттого-то зачастую и превозносится в «нашей» историографии, а
«грозненская», напротив, гнобится, невзирая на исторические факты и реалии, что
Западу она оказалась довольно выгодна, и, напротив, ему крайне невыгодна была «реформа
Ивана IV» (зато мы, дурачки, «знаем» теперь массу «исторических»
мифов-стереотипов, в отношении Петра – больше положительных, а в отношении Ивана
Грозного – крайне отрицательных).
Но главная беда-последствие петровских преобразований – создание нового общественного слоя, «новой элиты», безнадёжно
оторванной от народа, от России, живущей западническими иллюзиями и, зачастую, ведущими паразитический образ
жизни; а лучшая часть этой элиты, искренне служа Отечеству, мучительно и сложно ищет пути возвращения
к своим истокам, к своей исконной культурной почве, – но всё это уже через
морок и пропасть кардинального культурного раскола, чужебесия-чужеподобия, избавляясь, столь же мучительно и сложно, от бесперспективных и самоубийственных
западнических иллюзий и стереотипов (в том числе и стереотипов о «русской
истории»). Но это – лучшая часть этой «элиты». А большая часть, можно даже сказать, её большинство, никуда не
«возвращается» и не «мучается», а – банально паразитируют на стране и её
народе, служит «агентами влияния» иностранных держав, заставляет Россию
участвовать, зачастую в огромный ущерб русским интересам, в «большой
европейской политике», оплачивая русской кровью интересы европейских королей и
корольков, гнобит русский народ и т.д.
Нынешняя российская «элита», почти
полностью, с соответствующими изменениями, унаследовала это безобразие европейничанья (по Данилевскому), чужеподобия-чужебесия
«элиты» послепетровской (начавшей массовый вывоз российских богатств в
европейские «оффшоры-закрома»), – паче того, учитывая, что сегодня, после
1991-го г., Россия реально полуколония
Запада.
Ивану Грозному пришлось столкнуться,
развивая и поднимая своё государство, с особо бурно начавшейся европейской экспансией. И до него
Русское государство сталкивалось с европейской экспансией, – вспомним хотя бы
битвы князя Александра Невского со шведами и тевтонами, – но именно во времена
правления царя Ивана IV эта экспансия
приобрела особо яростный характер. Конец XV
- XVI вв. – эпоха «великих географических открытий»; и
чего бы где европейцы ни «открывали», везде они «закрывали» местные народы.
Начало XVI века – начало европейской экспансии в Америку,
сопровождаемое уничтожением и террором местных народов; это время европейской
экспансии в Азию, вдоль побережья Индийского, а потом и Тихого океанов,
сопровождаемой аналогичными «гуманитарными акциями». Причём, надо заметить, что
те же «восточные» народы, – арабы, индусы, китайцы и пр., – зачастую по уровню
своего культурного развития, уровня образования и даже в техническом отношении
в те времена превосходили европейцев; европейцы, захватывая их и побеждая,
«неся бремя общечеловеческой цивилизации», брали своей нахрапистостью, особой
наглостью, агрессивностью, шокируя подобным «стилем» поведения даже местные
народы, тоже, разумеется, по-своему жестокие, не чуравшиеся кровавых акций, но
у европейских «цивилизаторов» все эти вещи, осуществляемые
с крайним цинизмом и лицемерием, просто зашкаливали.
Фаустовский,
западноевропейский
человек по своему складу, поведенческому стереотипу, крайне, если угодно, экстравертирован; прафеномен его бытия –
это «воля», воля к власти;
Данилевский это называл «насильственностью» (Gewaltsamkeit).
Уровень пассионарности европейцев в то время был ещё достаточно высок
(завершалась акматическая стадия европейского этногенеза), пассионарии
разбрасывались на окраины ойкумены, раздвигая границы этой самой ойкумены,
известного европейцам мира. Мировая экспансия-глобализация, если угодно,
заложена в самом культурном типе, прафеномене Западного человека, в сути его
мироотношения.
К слову, русские отрыли для себя ту же
Англию еще в 1480-м году – приплыли туда; англичане же, «в поисках Индии»,
заплыли в Белое море лишь в 1553-м году (Ченслер и К˚) и – «открыли», хе-хе,
Московию-Россию. Русский царь радушно принял их, дал даже эксклюзивные права
торговли, осуществления транзита-перевозки товаров с Востока в Европу, в
Англию, разрешил открыть «Ост-Московскую К˚» (хе-хе), – однако
англичане-европейцы, по своему обыкновению, вскоре банально обнаглели,
оборзели, стали диктовать цены, свои правила, пытаться стать «владычицей
морской» и в отношении русских: в общем, стандартный набор европейского захвата
рынков и стран, с последующей выкачкой ресурсов, вырезанием населения и
выжиманием соков. – А Иван-царь, нет, даже не «прикрыл» их, а лишь прижал «лавочку»,
– и европейцы-англичане ответили отравлением царицы (Марии Темрюковны) и, главное,
раздуванием разного рода пиар-страшилок о России и её «безумном»
царе-кровопийце, посмевшем что-то вякать против «просвещённых англичан». И это
лишь один, частный случай. Не говоря уж о всё более настойчивой в то время
папской католической экспансии, сопровождаемой постоянно то наглыми требованиями,
то откровенным шантажом, то элементарным соблазном и попытками подкупа
относительно приобщения русских к «общечеловеческим ценностям», т.е. навязывая
всё ту же «унию», признание власти папы; не чураясь и экспортом разного рода «оранжевых»
«ересей» (взять хотя бы ту же ересь «жидовствующих», экспортированную с Запада
и подавленную дедом Ивана IV Иваном III, но тлевшую ещё и в правление Грозного).
А в пору подобного рода
европейской-католической экспансии, обычное русское мягкое (особенно, в сравнении с европейским), в чём-то даже пофигистичное, отношение к «людским
слабостям и шалостям», если так можно
выразиться, к привычному «любопредательству» или «ереси» того или иного
«боярина-элитария», теперь становится особо опасным и чреватым распадом страны,
гибелью русского народа, распадом его исторической идентичности. И то, что
русский царь Иван Васильевич Грозный придумывает, в сложившейся ситуации, такую
вещь как Опричнина – это
характеризует его, действительно, как очень
умного человека.
Кстати, современный историк-критикан
Ивана Грозного, бездумно пережёвывающий бытующие европейские, внедрённые в
массовое интеллигентское сознание, стереотипы о «кровавом Иване Грозном» и
«тоталитарности русской истории», ни на что подобное (так!), на подобный
творческий подход к управлению, неспособен,
в принципе, в силу своей интеллектуальной ограниченности и отсутствия
реального творческого начала.
Управленческое нововведение («инновация»)
Ивана IV – опричнина, как я уже сказал, по-видимому, и, в
принципе, верно, предполагалось как временная мера; своего рода «антикризисная модель»; а после вычищения
крамолы, введения государственной системы в здоровое состояние, Опричнина
должна была быть «реформирована обратно», преобразована в несколько иную
организационную управленческую систему, с несколько иными уже правилами и
полномочиями.
Но тут есть, конечно, свои проблемы. И я
сейчас поясню, какие.
Напрашивается, пусть и отдалённая,
аналогия с «коммунистической партией», – специфической управленческой
«системой» в государственной системе, оказавшейся способной вытащить страну из
ситуации революционного и военного кризиса (февральская-октябрьская революции,
гражданская война, потом – первые пятилетки, затем – Великая Отечественная
Война), осуществлявшей в тяжелейших, экстремальных условиях функции
«неформального» «антикризисного» управления. Другое дело, конечно, что
коммунистическая партия была изначально создана и вскормлена английской
разведкой с совершенно иными целями (как, впрочем, и почти все прочие
«социалистические» и «либеральные» партии в России той поры), а именно – с
целями расшатывания изнутри и разрушения Российской Империи как геополитического
конкурента Англии; и существовала оная партия на английские и американские
(уолл-стритовские) денежки; но парадокс истории в том, что взяв рушившуюся
власть в России в свои руки, именно партия большевиков стала вынуждена укреплять
новую, свою, государственную власть и собирать рассыпающуюся страну, вопреки
всем своим изначальным проектам, целям и логикам. – Тут сыграли свою роль и
личные субъективные факторы: сперва личный коммунистический фанатизм Ленина,
ухватившегося за свой (немыслимый!) исторический шанс, и в то же время хорошо
понимавшего, что ему «долго не жить» «столь много знающему», если он,
осуществив план разрушения страны, элементарно, как оно предполагалось, смоется
в «аргентины»; а потом – и личные качества Сталина, его государственный
управленческий ум и талант, помноженные на неуёмную его жажду-идею
Справедливости, Справедливого общества; да, плюс к тому, и объективные
обстоятельства, т.е. занятость крупнейших мировых держав-игроков в своих
разборках конца мировой войны, – что и позволило тому же Ленину, поведшему свою
Игру, ловко лавировать между Англией и Германией. – Так вот, коммунистическая
партия-опричнина была, изначально, собрана
по отрицательному принципу по отношению к России, к русской
государственности, но даже таким образом собранная, она сумела, ведомая сперва «царём-Лениным»,
а потом «самодержцем-Сталиным», со всеми своими внутренними противоречиями и
разборками (между группами «Троцкого», «Свердлова» и «Ленина», а потом –
«Троцкого» и «Сталина»), вопреки тем планам и целям, ради которых создавалась,
вывести страну из катастрофической-кризисной ситуации (революции, две войны,
«первые пятилетки», индустриальная гонка, на износ, с геополитическими партнёрами-противниками).
Но вот потом, когда, по-видимому, реальная перспектива насильственной смерти
(от рук своих англосаксонских «создателей», а теперь, вот,
партнёров-противников), с созданием «ядерной бомбы» и ощущением своей реальной
силы, победив в Войне, как-то отпала, то партия-опричнина, в большинстве своей
«элиты», элементарно переродилась-обратилась, выродилась в государственного
паразита, в безответственных, но желающих «хорошо жить и жрать» советских «бояр-номеклатурщиков».
Вот тут-то её и нужно было «прикрыть»,
преобразовать-реформировать в нечто иное, менее значимое и полномочное, – что,
в принципе, и попытался сделать Сталин (конец 1952-го г.), «царь»: отстранить партию от власти; но чего ему
эта партийная номенклатура совершить не дала: и убила-отравила царя. И стала
сама, «олигархически», править. Со
всеми отсюда вытекающими крайне негативными последствиями – распадом страны в
1991-м году, с последующими «реформами», сиречь, по сути, присвоением, для
собственного «вдоволь житья-жрачки», советской (народной!) социалистической
собственности, обратившись в «бизнесменов» и «олигархов». (продолжение следует)
|
