Окончание

      «…Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Даже “Новое Время” нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей… Чтó же осталось-то? Странным образом – буквально ничего…»          (В.В. Розанов «Апокалипсис нашего времени»)

   Кстати, никого не удивляет логическое противоречие? – Михаил не принял Престол, т.е. ни секунды, фактически, не был «императором»; так на каком же тогда основании, по какому, извините, праву, он передал решение о форме власти в России – «учредилке»?!

   С тем же успехом и я мог бы сделать то же самое, пусть и обратное: «Российский Император нашёлся, и этот Император – я!».

   По уму, Михаил должен был принять власть, и, как полномочный Император Всероссийский, издать указ о будущем «учредительном собрании», и лишь после этого – отречься от престола, в пользу данной будущей «учредилки», передавая бразды правления, до этой самой «учредилки», «временному правительству».

   Хотя и это тоже, конечно, было юридически очень, мягко говоря, не безупречно, с нарушением «закона о престолонаследии» etc.

   А так, вообще, получается, «частное лицо» – даёт какую-то, по сути, фиговую «легитимность» а) самозванному (!) «временному правительству», и, б) маячащему в туманной перспективе, «учредительному собранию».

   Более того, Михаил не мог «отказываться» в пользу какого-то там «учредительного собрания»; он мог, ежели не хочет принимать Престол, отказаться лишь в пользу иного представителя Императорского Дома (кто там на очереди был?, Борис Владимирович?). Хотя это тоже, в свою очередь, стало бы уже напоминать своего рода «карусель наследников», – нечто вроде ситуации с царским скипетром, который пытался, по существующей легенде (скорее всего, придуманной в своё время Романовыми), передать умирающий Фёдор Иоаннович – якобы именно Фёдору Никитовичу Романову, – однако тот скромно отказался, а вслед за ним стали как будто отказываться и все прочие царские приближённые, и, в итоге, лишь Борис Годунов не побрезговал «захватить» эту царскую регалию (хе-хе).

   Хотя, действительно, скажу ещё раз, с династией тогда, в начале ХХ века, были большие проблемы, я бы сказал – беда. Ни одной более менее достойной кандидатуры. Налицо банальное вырождение.

   Вот Михаил, образно говоря, и прервал на себе цепочку этого «карусельного» «порочного круга». Поцарствовали (Романовы) – и хватит.

Любопытно, впрочем, заметить, что даже если Михаил (как «Михаил II») и не вступил «официально» в «должность царя», но в подобном качестве он всё же несколько часов, по факту «отречения» в его пользу Николая II, виртуально просуществовал, – и потому, и здесь, получается всё тоже довольно символично: круг замкнулся: династия прошла свой, так сказать, цикл от Михаила до Михаила. А в сущности, в итоге, данный «династический» цикл символически замкнётся следующим образом: от Ипатьевского монастыря (в Костроме) до «Ипатьевского» дома (в Екатеринбурге).

   Николаю II, такова уж неумолимая Клио-Немезида, «отыграются» тогда (в подвале «Ипатьевского дома») все грехи династии, – к подавляющему большинству которых он, впрочем, не имел никакого отношения. Ему, – в данной «революции заговорщиков», и в последующем расстреле в «ипатьевском доме», – отыгрались и «церковная реформа» (спровоцированная иезуитами, сломавшая ценностную систему Руси-России), и «петровские реформы» (наложившие Псевдоморфоз и опустошившие страну), и закрепощение крестьян, и даже, наверное, «ворёнок» (сын Марии Мнишек), 4-летний ребёнок, повешенный у южных серпуховских московских ворот, в 1614-м г., etc.; единственное, что можно было бы тут, в ряду прочих «кровавых преступлений царского режима», вменить, собственно, Николаю II – это «Ходынка», да постепенный, при попустительстве Николая, захват иностранным капиталом России на рубеже XIX-XX вв.

   (Т.н. «кровавое воскресенье» – это классическая «майданная» провокация, и потому не может рассматриваться, как «преступление режима»).

   В завершении темы «отречения-отказа» Михаила, замечу, что существует и очередная «легендарная телеграмма», от, якобы, Николая, «отрекшегося», Михаилу, в которой тот извиняется перед братом за то, что «не успел предупредить» и «ежели огорчил» его своим «отречением» в его пользу.

   Однако: во-первых, данная «телеграмма», вроде как написанная «Николаем» при отъезде его из Пскова в Могилёв (т.е. около часу ночи, 03.03.), была якобы отправлена, по его поручению, лишь со станции Сиротино, а это в более чем 400-х км. езды от Пскова, спустя более чем 12 часов после её составления (!); а во-вторых, Михаил, разумеется, никакой такой «телеграммы» не получал.

   Конечно, можно (чисто гипотетически) предположить, что Николай II всё же мог, под соответствующим нажимом, «отречься» в пользу Михаила, сохраняя монархию и Россию, – хотя это и нарушало «закон о престолонаследии», ибо Николай не мог, в принципе, отрекаться и за своего сына, законного наследника, – однако подобный акт, в любом случае (!), мог быть свершён лишь после соответствующего обстоятельного разговора с Михаилом, с получением от него соответствующего принципиального согласия. А вот так, наобум, «отрекаюсь в пользу Михаила» – а «несчастный» Михаил о том ни сном ни духом?!...

   Нет, ребята, так дела не делаются. Тем паче столь принципиально важные дела государственные.

   Нет, конечно, тут мы опять можем прийти к той версии, что Николай II был маловменяемый дурак-инфантил и запросто мог, вот так, из страха хотя бы, «отречься» в пользу Михаила, ничего о том и не подозревавшего…

   Мол, «царь был трус, дурак и тряпка, и, вообще, мало вменяемый инфантил», – чего ж вы хотите?...

   Однако мне это представляется всё же явным «перебором». Я исхожу из версии о том, что Николай был вполне нормальным и адекватным человеком.

   И, совсем уж довершая тему об «отречении» Михаила, скажу вот ещё о чём. Существует миф-апокриф о том, что Николай, якобы узнав (уже будучи в Ставке) о том, что и Михаил, в свою очередь, отрёкся, – причём, в пользу какой-то там «учредилки»! – резко возмутился: мол, кто это надоумил Мишу подписать такую гадость!? – И даже записал об этом своем «дневнике» (за 03.03.).

   Что касается «Дневников Николая II», то об их фейковой сущности – я уже писал;[1] и потому, кстати, я нигде на них не ссылаюсь.

   Я полагаю, что 3-го марта Николай ещё даже не знал о своём собственном «отречении».

   Однако на этом данный миф не заканчивается; он имеет своё легендарное продолжение. Якобы, вот, узнав о подобном «отречении» Михаила, тогда же, возмущённый Николай решает переиграть ситуацию и издаёт, вновь, – интересно, на каких уже, собственно, основаниях?! – ещё один акт «отречения», точнее – ещё одну «телеграмму», для «временного правительства», где, вновь, «отрекается в пользу Алексея», и которую он отсылает, опять же, через генерала Алексеева…

   Но тот, опять же по каким-то своим причинам, якобы, эту телеграмму тогда никуда не отправляет – и, действительно, чего отправлять, всё равно уже нет смысла, «поезд ушёл»!, – однако – сохраняет её, для себя, «на всякий случай»; и, вот, уже умирая, в октябре 1918-м г., отдаёт-завещает её Деникину, – своему преемнику на посту руководителя Добровольческой белой армии. – Причём, замечу, что Деникина Алексеев, мягко говоря, весьма недолюбливал, однако вынужден был мириться с ним, работая совместно (под чутким руководством «союзников»). – Ну а уж куда Деникин засунул потом эту «телеграмму» одному Богу, наверное, известно, – де сгинула в пожарах Гражданской войны. Хотя известно ему, Богу, судя по всему, совсем иное: что никакой такой «ещё одной» телеграммы-манифеста «отречения» не было. Заговорщикам, конечно, что: телеграммой больше, телеграммой меньше. – Однако царь – это всё же не «взбесившийся принтер» «отречений». Так что не надо преумножать абсурдность и без того уже весьма абсурдной ситуации «царского отречения».

   Утром следующего дня (04.03.) оба «манифеста» об «отречении», – первый, скорее всего, «самодельный-поддельный», фейковый, «отречения» Николая II, с соответствующей, придуманной публикаторами «шапкой», «Высочайший манифест… Божией милостью, Мы, Николай II…» (и т.д.), и второй, Михаила, как «частного лица», – были опубликованы – отпечатаны в типографии «бубликовского» (на тот момент) министерства путей сообщения…[2]

   «Шапки» для «Манифестов», – «отречения» Николая и «отказа» Михаила, – как именно «Манифестов», а отнюдь не «Ставка… Начальнику штаба» (как в «оригинале» «отречения Николая»), придумал вроде как всё тот же В.Д. Набоков.

   К слову, перед данной публикацией, состоялся своего рода спор среди заговорщиков относительно того, как озаглавить «манифест» Михаила: «царствовал» он, Михаил, всё-таки или «не царствовал» то время, пока не «отказался» (после «отречения» Николая)? – Милюков настаивал на варианте «царствовал» (вопреки пожеланиям самого Михаила), а Набоков и большинство прочих – что нет; в итоге, подавляющим большинством, пришли к выводу, что – нет, не царствовал; и так и опубликовали, официально, его «манифест», вроде как от «частного лица, не принявшего должность».

   И в довершение всей этой, вполне идиллической, картинки «отречения» –фейковая история о «прощании» Николая в Могилёве с воинскими частями, с последующим тому арестом «отрекшегося» царя.

   05.03. Исполком Петросовета постановил арестовать «отрекшегося царька» и всю его семью; то же самое постановило и Временное правительство, 07.03.; а 08.03. от Временного правительства в Могилёв приехала специальная команда, во главе с уже известным нам «обиженным» Бубликовым – арестовывать «отрекшегося» царя. И генерал Алексеев, официально объявляя данное постановление «временного правительства» «бывшему императору» Николаю II, эдак смущённо, подобно «голубому воришке», и сказал: хм-хм, Вы должны считать себя как бы арестованным, хе-хе…

   Перед отъездом, к месту «заключения», из Ставки, «как бы арестованный» «бывший царь» якобы произнёс пламенную речь перед строем солдат: о том, что власть передана некоему «временному правительству», по почину Государственной думы возникшему, повинуйтесь, мол, этому правительству, честно воюйте и т.д. – Многие, из солдат и офицеров, плакали, кто-то даже, по «свидетельствам» мемуаристов, падал в обморок, как кисейные барышни…

   Ага, сам сдал свой пост, который не имел никакого права сдавать, а вы, ребятки, воюйте «за родину», а я в Крыму поживу...

   Верх цинизма.

   «Отрёкся, как эскадрон сдал» – сказал о данном «отречении» то ли поэт А. Блок (передавая слова генерала Дубенского), то ли самолично один из «свидетелей» – генерал Дубенский, «официальный историограф» из свиты Николая.

   И, действительно, если это «отречение» случилось так, как оно наличествует в «общепризнанной версии», то – точнее не скажешь; хотя, право слово, даже эскадрон честный офицер сдать не может, – только через собственный труп.

   Однако множество нюансов данной «истории отречения» так или иначе указывают на то, что вся она, в очень значительной мере, сфальсифицирована; и «отречения» никакого, собственно, не было; и, в числе прочего, «отрекшийся» «бывший царь» ни перед какими-либо воинскими частями, «на прощание», не выступал (никаких реальных тому доказательств, кроме существующих, откровенно фейковых, «воспоминаний» «свидетелей», разумеется, не существует), а если всё-таки выступал – то исключительно перед специально отобранными людьми и очень немногочисленными; и, уж точно, не говорил он того, что ему, при данном выступлении, приписывается. Можно предположить, что говорил он им, напутствуя, на прощание, честно воевать и довести войну до победного конца. И ни слова о каком-либо своем «отречении» и о «подчинении временному правительству».[3]

   Тогда же, 08.03., Корнилов «арестовал» в Царском Селе и Александру Фёдоровну, со всей её семьёй…

     Замечу, что Государыня оказалась, как бы сказать помягче, «отрезанной от внешнего мира», ещё до «отречения» её мужа, – о чём она и написала в своём письме (от 03.03.): мол, живу отрезанной от мира, – и, далее, в том же письме: я знаю, что ты не мог подписать противного тому, в чём ты клялся на своей коронации!...

   Обращу внимание, что это она пишет 3-го числа, когда никому ещё официально не известно ничего об «отречении» Николая II. Очень похоже, что до Государыни уже как-то дошла информация о том, что её мужа заговорщики не просто принуждали к «отречению», но уже и имели, в случае отказа того «отрекаться», запасной вариант выпуска фейкового его «отречения»…

   Ну а 8-го марта Александра Фёдоровна, словно предчувствуя свой «неизбежный арест», приняла соответствующую «делегацию», Корнилова и К°, по некоторым свидетельствам, – весьма символично, – в «липовой» гостиной: Корнилов объявлял «бывшей царице», что она, хм-хм, арестована, – а за его спиной, тем временем, «скромно» маячил всё тот же, – наверное, в данный момент вельми счастливый! – г-н Гучков.

И тут, впрочем, не обошлось без столь же фейковой и, аналогично, циничной, истории о том, что Александра Фёдоровна, якобы, «порадовалась», что её арестовывает именно Корнилов, а не кто-то иной…

   После ареста «отрекшийся» царь содержится, вроде как, под «домашним арестом», абсолютно отрезанным от каких-либо связей с внешним миром.

   В этой связи, любопытно «свидетельство» уже известного нам С.Д. Масловского. Когда в Петросовете, 09.03., прошёл слух, что «арестованного» накануне Николая II Временное правительство вроде как хочет, тайно, переправить за границу, куда-нибудь в Англию, например, то «рабочие и солдатские депутаты», разумеется, весьма на то переполошились: ага, хотят небось, тихой сапой, впоследствии, хитро вернуть «Николашку» на престол! – не бывать этому! – И, вот, и послали свою «команду», во главе с Масловским, «любой ценой» (! – т.е. вплоть до физического устранения Николая), воспрепятствовать этому «предательству революции». – Масловский получил соответствующий мандат от Исполкома Петросовета, и в качестве «специального комиссара», с солдатами числом около 300 человек, отправился в Царское Село. – Однако там его поначалу вообще отказались пускать, – даже одного, без сопровождающей «группы поддержки», – несмотря на «мандат» и прочее: таков, мол, приказ генерала Корнилова (командующего, тогда, Петроградским округом): не пускать никого и ни в каком случае!

   Впрочем, под напором Масловского, пригрозившего тем, что приехавшие с ним солдаты разнесут тут всё в клочки, – силы, действительно, были не равны, охраны было в несколько раз меньше, чем привёз с собой «уполномоченный» от Петросовета «комиссар», – тем более, Петросовет тогда был весьма влиятельной «революцинной» силой, – и Масловский был, в итоге, один, пропущен: «засвидетельствовать», что Николай здесь, и ни в какую Англию не отправлен.

   Более того, Масловский настоял на том, чтобы отрекшийся царь был проведён перед ним, на обозрение, – что, разумеется, так или иначе унизило бы «бывшего государя»: пройтись по приказу какого-то там «бывшего библиотекаря», хе-хе.

   Встретившись глазами с проходящим «отрекшимся императором», Масловский отметил злобный красный взгляд усталого застравленного волка…

   Вот так, даже по «мандату» Петросовета к Николаю никого не пускали. Почему? Чтоб не убили? Не помогли в побеге? И это всё, конечно, тоже. Но, главное, как я полагаю – чтоб никто так и не узнал того, что никакого «отречения» не было.

   Замечу, ещё, что Николай (по «свидетельству», например, Лукомского), содержащийся под арестом в Царском Селе, должен был, при всякой смене караула, показываться новой смене, – дескать не сбежал, тут находится. Ещё то, согласитесь, унижение (для бывшего царя-то!). Это с одной стороны. А с другой – чувствуете, какой (!) контроль.

   А теперь сделаем коротенькие выводы.

   Чудеса и нелепости, сопровождающие "отречение" Николая II от престола позволяют, по меньшей мере, весьма усомниться в том, что данное "отречение", действительно, состоялось.

   Николай II, бежавший из одной «генеральской ловушки» («алексеевской»), из Ставки, по пути в Петроград, был, скорее всего, заблокирован некоей группой заговорщиков ещё в Малой Вишере; непосредственное окружение Государя, по-видимому, так или иначе соучаствовало в этом пленении-блокировке: кто, скажем так, активно, а кто просто малодушно самоустранившись, «сдавшись на милость победителя».

   После чего «царский поезд» был «благополучно» доставлен в другое логово «военного заговора»: в Псков.

   Однако и там, даже под нажимом генералов-заговорщиков, как я полагаю, Николай II не пошёл ни на создание «ответственного министерства», ни на, несколько позже, феерию своих «отречений» (сперва, «в пользу Алексея», а потом – «в пользу Михаила»). А выбивающие из Николая II «отречение» генералы, с одной стороны, и сеющие соответствующую панику Родзянко и К°, с другой стороны, будучи, впрочем, сами лишь марионетками в Большом спектакле «Февральской революции», по сути, валяли друг перед другом комедию.

   И, в итоге, состряпали «липовое» «отречение Николая». Впоследствии опубликованное.

   Подвергаемый «генеральскому» нажиму Николай, до своего «отречения», и, тем более, после оного, оказался строго-настрого отрезан (как и его семья) от «внешнего мира»; а если какие связи с «внешним миром» тут и имели место, то – лишь строго цензурируемые и контролируемые.

   Люди, обыкновенно, знают о «делах власти» только то, что сообщат им в СМРАД; однако СМРАД, всегда и везде, сообщает им не то, что есть, а то, что нужно; и если даже в нашу эпоху «интернета» с реальной информацией «о власти» есть большие проблемы, – то что уж говорить о той эпохе, когда единственным источником подобной информации были газеты: а из газет люди, все, в России, узнали на следующий день, 4-го марта, что Николай II «отрёкся от престола».

   И эта информация, растиражированная, вдутая в уши, уже не поколеблется, – даже если кто-то, да хоть сам Николай II, будет кричать во всё горло, что он «не отрекался»! – это уже будет гласом шепчущего в пустыне.

   Люди, в России, и сегодня, в подавляющем большинстве своём, «на голубом глазу» «знают», как «само собой разумеющееся», растиражированные и вдутые им в своё время в уши гнусные «истины» про «эротомана Гришку Распутина» (в действительности, паломника по монастырям, глубоко верующего простого мужика, своеобразного конечно, но обладающего, по-видимому, даром гипнотического воздействия-внушения, что позволяло ему лечить Алексея), «маньяка-садиста Лаврентия Берию» (человека, остановившего «ежовщину», руководившего немыслимой эвакуацией военного производства на Урал, руководителя «атомного проекта», обеспечившего нашу страну «ядерным зонтиком»), «царя-садиста Ивана Грозного» (создавшего, по сути, исторически, наше государство), и т.д., и т.п.

   Так что, я полагаю, «история» с фейковым «отречением Николая II» не есть тут нечто экстраординарное, а вполне обычное явление.

   Да, конечно, мы можем предположить, что Николай II, действительно, был таким, каким он предстаёт перед нами в своих фейковых «дневниках», таким, каким он представляется в «ситуации отречения»: действительно, тряпкой, слюнтяем и безответственной размазнёй, инфантилом, на грани психической патологии.

   Разумеется, вероятность того, что Николай II, действительно, был подобного рода ничтожным субъектом, тоже есть, но она, полагаю, находится где-то на уровне 10% (крайний максимум – 20%) своей возможности; однако довольно сложно представить, чтобы человек, одним из учителей которого был К.П. Победоносцев, оказался, в итоге, столь глупым и безвольным, просто психически и нравственно неадекватным и неполноценным.

   Действительно, в вину Николаю II можно поставить то, что он не взял под необходимый контроль «российские» СМРАД, – которые целенаправленно очерняли Его, Александру Фёдоровну (Его супругу), «Распутина», русский народ, российскую государственность, и т.д., – ничего не сделал с целым роем откровенных изменников Родины во время Великой Войны, из числа «думских либералов», олигархов и пр., и пр., и пр., не разобрался, наконец, со своими аналогично крамольными родственничками! – всё это можно, и нужно, поставить ему в вину.

   Да, конечно, в стране всё было в то время «очень запущено», ею овладевал иностранный капитал, олигархи откровенно борзели, элита гнила ускоренными темпами и т.д., и т.п., – кто-то не жалел своей жизни на фронте, а кто-то скупал «яйца Фаберже», – и всё это тоже можно, и нужно, ставить Николаю II вину.

   Но, извините, делать из него, – действительно, неважного, скажем так, управленца, мало пригодного к «царской должности», – совсем уж, извините, дурака и безответственное сопливое ничтожество, – каковым он предстаёт в «общепринятой версии» «ситуации отречения», как мне кажется – всё-таки явный перебор.

   Однако, впоследствии, всем оказалось выгодно создавать и поддерживать версию «добровольного», «подлинного» «отречения» Николая II, – в элементарных целях обелить себя: это касается прежде всего руководителей «белого движения» (к слову, антимонархического, «февралистского»), фрондировавшей императорской семейки etc., – создавая невинный вид непричастности к тому, что случилось (после «отречения») потом с Россией (якобы во всём этом виноваты лишь «клятые большевики», а мы – все такие «белые и пушистые»).

   Аналогично, впрочем, и для победивших, впоследствии, в России большевиков «всем известная» «стандартная» версия с «отрекшимся» «царём-дураком Николашкой», была вполне идеологически выгодна, и им совершенно не было никакого резона подвергать её сомнению.

   Зачем будить Лихо Истины в омутах Леты Клио?...

   «…она (Алиса) схватила Черную Королеву и стала трясти ее изо всех сил.

Черная Королева и не думала сопротивляться, только лицо ее сморщилось и стало совсем маленьким, а глаза округлились и позеленели.    Алиса все трясла и трясла ее, а Королева у нее в руках становилась все меньше... и мягче... и толще... и пушистее... и…

 ...и в самом деле оказалось, что это просто…»[4]  …лев, обычный англо-венецианский лев, сам вот уж сжимающий в своих лапах несчастную Alix…

Литература

 Блок А. Последние дни императорской власти. – М. 1995.

 Брачев В.С., Шубин А.В. Масоны и февральская революция 1917 года. – М., 2007.

 Бубликов А.А. Русская революция (её начало, арест царя, перспективы). Впечатления и мысли очевидца и участника. - Нью-Йорк, 1918.

 Воейков В.Н. С царём и без царя. – М. 1995.

 Глобачев К.И. Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. - М., 2009.

 Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. – М., 1993.

 Кобылин В.С. Анатомия измены. Император Николай II и генерал-адъютант Алексеев: истоки антимонархического заговора. – СПб., 2011.

 Красный архив, т. 4 (4), М.-Пг., 1923

 Красный архив, т. 2 (21), М.-Пг., 1927

 Красный архив, т. 3 (22), М.-Пг., 1927

 Ломоносов Ю.В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. – Стокгольм, Берлин, 1921.

 Мартынов Е.И. Царская армия в февральском перевороте. - Л., 1927

 Мельгунов С.П. Мартовские дни 1917 года. - Париж, 1961.

 Мельгунов С.П. На путях к дворцовому перевороту. - Париж, 1931.

 Мордвинов А.А. Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Тт. 1,2. – М., 2014.

 Мстиславский (Масловский) С.Д. Пять дней. Начало и конец февральской революции. – Берлин, СПб., М., - 1922.

 Мультатули П.В. Николай II: отречение, которого не было. – М., 2010.

 Мультатули П.В. Кругом измена, трусость и обман: подлинная история отречения Николая II. – М., 2013.

 Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. – М., 1990.

 Отречение Николая. Воспоминания очевидцев. – М., 1990.

 Палеолог М. Царская Россия накануне революции. – М., 1991.

 Пыжиков А.В. Грани русского раскола. – М., 2013.

 Розанов В.В. Уединённое. – М., 1990.

 Спиридович А.И. Великая война и февральская революция 1914-1917 годы. – М., 2004.

 Стариков Н.В. Кто убил Российскую Империю? – М., 2006.

 Шульгин В.В. Дни. Россия в революции 1917 года.- СПб., 2015.

[4] Л. Кэрролл «Алиса в Зазеркалье».